- И из этого вы заключили, - продолжил Виктор Дельо, что убийца он?
- Я из этого ничего не заключил, - спокойно возразил стюард. - Передо мной находились двое: один - мертвый, другой - живой... Оба были залиты кровью. И вообще, кровь была везде: на ковре, на перине и даже на подушке... Неописуемый беспорядок в каюте говорил о том, что тут происходила жестокая схватка. Жертва защищалась, но убийца оказался сильнее. Присутствующие здесь могут убедиться: господин Вотье сложен, как атлет.
- Что вы сделали дальше? - спросил председатель суда.
- Выбежал из каюты и позвал на помощь одного из товарищей. Оставив его дежурить у дверей каюты, я побежал за комиссаром Бертеном. Я быстро разыскал его, и мы втроем вошли в каюту. Вотье не двинулся с места: он по-прежнему в оцепенении сидел на койке... Нам с товарищем оставалось лишь выполнять распоряжения господина Бертена...
- Какие именно распоряжения?
- Осторожно подойдя к Вотье, мы убедились, что оружия при нем нет. Возле трупа оружия тоже не оказалось. Господин комиссар сразу обратил на это внимание. Я хорошо помню его слова: "Любопытно! Судя по ране, тут явно воспользовались кинжалом. Где же он может быть? У Вотье, который, очевидно, один это знает, не спросишь, - ведь он нас не слышит и не может ответить! Ну, ладно, с этим разберемся потом... Сейчас главное - заняться этим парнем: уж очень похоже, что убил он. На всякий случай его надо сейчас же упрятать в судовой карцер... Вот только даст ли он себя туда отвести?" Вопреки нашим опасениям Вотье не оказал ни малейшего сопротивления. Он словно смирился со своей судьбой, совершив убийство, и даже нарочно остался сидеть на койке своей жертвы, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его виновности! Он, как дитя, покорно дал нам отвести себя в карцер. Мой товарищ остался сторожить каюту. Сам я встал на часы у обитой железом двери карцера и стоял там с полчаса, пока меня не сменил один из членов команды, назначенный капитаном.
- После этого вы вернулись к каюте, где произошло убийство?
- Да, но у двери я увидел, что капитан теплохода, господин Шардо, уже опечатал каюту своей печатью.
- Суд благодарит вас, господин Тераль. Вы можете идти... Пригласите очередного свидетеля...
Показания судового комиссара Бертена соответствовали рассказанному стюардом.
- Господин председатель, - начал третий свидетель обвинения, капитан "Де Грасса" Шардо, - о преступлении я узнал от старшего комиссара Бертена, который перед этим из соображений предосторожности запер подозреваемого в судовой карцер. Он спросил у меня дальнейших указаний. Хотя никто из пассажиров и команды не может быть арестован без моего личного распоряжения, я одобрил решение комиссара Бертена, действовавшего так исключительно во избежание огласки этого прискорбного происшествия. Вместе с комиссаром и судовым врачом, доктором Ланглуа, мы спустились в каюту-люкс, которую занимал господин Джон Белл. Вход в нее охранял стюард. В помощь ему я выделил матроса. Убедившись в том, что в каюте ничего не изменилось, я опечатал дверь. Передо мной стояла теперь только одна проблема: до Гавра оставалось еще семь суток ходу, так что труп нельзя было оставить в каюте из-за неминуемого разложения. После того как доктор Ланглуа самым тщательным образом, насколько это было возможно, произвел медицинскую экспертизу, я принял решение с наступлением ночи, когда все пассажиры заснут, перенести тело в ледник, имеющийся на судне: там оно хорошо сохранится до прибытия в Гавр. Затем мы с комиссаром Бертеном прошли в его канцелярию, где госпожа Вотье с тревогой ожидала известий об исчезнувшем супруге.
Мы осторожно обрисовали ей разыгравшуюся трагедию, в которой ее муж был, по- видимому, самым серьезным образом замешан.
- Какова же была реакция госпожи Вотье? - спросил Виктор Дельо.
- Госпожа Вотье упала в обморок. Только час спустя нам удалось уговорить ее пойти вместе с нами в карцер, куда был заключен ее муж.
- Как повели себя супруги в первый момент встречи? вновь задал вопрос защитник Жака Вотье.
- Сцена была душераздирающей. Госпожа Вотье бросилась к мужу, и тот сжал ее в объятиях. В отчаянии она громко повторяла: "Ведь ты не делал этого, Жак? Это невозможно, любимый мой! Почему?"
- Считаю своим долгом напомнить господам присяжным, сказал Виктор Дельо, - что Жак Вотье не мог ни слышать, ни понимать горестных восклицаний своей супруги. Позволю себе задать свидетелю последний вопрос: держала ли при этом госпожа Вотье своего мужа за руки?
- За руки? - удивленно переспросил капитан "Де Грасса". - Точно не помню... Кажется, да...
- Припомните хорошенько, это очень важно! - настаивал Дельо.
- Суд да разрешит мне высказать свое удивление, язвительно вмешался мэтр Вуарен, - той настойчивостью, с которой защита пытается набросить тень на показания свидетеля, чья добросовестность не может быть поставлена под сомнение...
- Не о добросовестности сейчас идет речь, дорогой коллега, - воскликнул Виктор Дельо, - а о человеке, рискующем головой! Здесь все имеет значение, малейшая деталь! И если я настаиваю на этой подробности, то лишь по той простой причине, что супруги, держа друг друга за руки, имели возможность поговорить между собой на пальцах - причем так, что для капитана Шардо и комиссара Бертена это осталось бы незамеченным.
- Ну и что из того, - заметил прокурор Бертье. - Даже если предположить, что супруги Вотье поговорили таким способом между собой без ведома остальных, что это может изменить в существе дела?
- Это может все изменить, господин прокурор! И в ходе дальнейшего разбирательства я берусь это доказать, сейчас же хочу только обратить внимание господ присяжных на эту деталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51