Принял
старший офицер, блондин с отталкивающим лицом и шестиконечной
звездой на погонах. Чуть пониже красовалась "птичья лапа" - знак
пацифиста. Много лет назад, заключая контракт на службу, этот
человек ставил условие не привлекать его к участию в боевых
действиях. Такие значки были у многих надзирателей.
- Что это за галиматья? - дернул он некогда острым, а теперь
мясистым и безобразно выпирающим подбородком в сторону экрана.
- Разрешите посмотреть? - спросил заключенный.
- А для чего, как ты думаешь, я тебя позвал?
Человек в оранжевом комбинезоне колебался. Формально разрешения не
было. Если он обойдет стол и заглянет в экран, офицер может обвинить
его в покушении. А это уже однозначно трибунал.
Заключенный поколебался и все-таки подошел.
На экране красовался его номер; под ним - текст его повести.
- Как ты думаешь, такое можно читать?
Офицер ткнул в экран кривым толстым пальцем, но попал куда-то не
туда. Текст повести сменился другим: заключенный успел увидеть
оскалившуюся змею в углу и надпись: "Совершенно секретно!"
У офицера перехватило дыхание. Он беспорядочно замахал руками,
прогоняя 512-го на другую сторону стола.
- Вон! - вырвался наконец запоздалый хрип.
- Слушаюсь, - произнес заключенный и повернулся к двери.
- Стой, - неожиданно нормальным и спокойным голосом заговорил
офицер. - Вернись. Я имел в виду - вон из-за моего стола. Я не
закончил.
Человек в оранжевом комбинезоне вернулся и расположился в кресле.
Испуг сбил с цензора гонор; к тому же он не знал, что успел
прочитать заключенный - у некоторых людей фотографическая память.
- Итак, - офицер собирался с мыслями. - Решение, сделать ли твою
писанину общедоступной, принимаю я. А мне кажется, что делать этого
не стоит. Во-первых: что за язык? Сплошные ругательства и жаргон. И
вообще это очень вредная вещь. Что это такое - прилетают
инопланетяне и освобождают заключенных?
- Вы, очевидно, не дочитали до конца. - 512-й устроился в кресле
поудобней и закинул ногу на ногу. - Не освобождают, а превращают в
своих рабов. А жаргон... я описывал наш быт.
- Быт? Может быть, ты сам любишь так выражаться, писатель? Разве
твоя специальность - не изящная словесность?
- Не все то изящно, что антиквариат. Я могу выражаться на языке
Солженицына и Диккенса, но мы живем в другом мире.
- В каком - другом? - Офицер вернул на экран обсуждаемую повесть. -
За последние пять лет ты забыл нормальную жизнь. Идея твоей писанины
- вечная тюрьма, вечное рабство.
- Это только одно произведение. В следующем я опишу семью бюргеров,
проводящую отпуск на ливийских пляжах.
Фигурально выражаясь, он наступил цензору на мозоль. Офицер,
конечно, был немец, колбасник, бюргер. Пацифист. Незадачливый
служака. И не его, 512-го, вина, что тот выставляет свои мозолистые
ноги в каждый проход - но расплачиваться придется ему.
- Через месяц - экзамен по курсу средневековой немецкой поэзии, -
вынес приговор цензор. - Мы научим тебя любить каждую нацию...
писатель.
Впрочем, уже на следующий день повесть была доступна с любого
терминала колонии.

* * *
Исправление уже подходило к концу, когда его снова, без видимой
причины, вызвали к начальнику колонии. Адам перешагнул порог и
остановился. На месте огромного негра сидела девушка-китаянка,
совсем, вроде, девчонка; ростом - ну раза в два меньше прежнего
владельца кабинета. Впрочем, восьмиконечная звезда красовалась на
своем месте, на погонах. А лет девчонке было максимум тридцать, хотя
кто их разберет, китайцев.
- КР-28512?
Значит, не сон. Голос тоже не низкий, тягучий, негритянский, а -
щебет.
- Приговорен к исправлению в 2144 году за нарушение положения об
интеллектуальной собственности, - Адам ответил на китайском;
непонятно, что на него нашло; по сути, он грубо нарушил
приветственную формулу. И китайский-то он знал еще тот, - трущобный,
на четверть - русский, на четверть - английский. А еще на четверть -
жестикуляция.
Китаянка не обратила внимания на это нарушение. Более того, она сама
нарушила формулу:
- Адам Нармаев? Через полгода - на волю?
- Ага, - ошарашенно ответил он. - А вы?..
- Извините, - улыбнулась девушка. - Я - новый начальник колонии.
- А что случилось с...
- Со старым? - Непроницаемое лицо и официальная улыбка. - В каком-то
смысле, в связи с этим я и вызвала вас.
- Я слушаю. - Он уселся в кресло напротив.
- Вы скоро возвращаетесь на Землю. Вам осталась только защита
диссертационной работы, так?
- Все правильно.
- Вы были исключены из общества на почти десять лет...
- Пока - девять.
- Почти - десять. На Земле за это время произошли достаточно важные
события. Исправляющихся не ставили в известность; да и обслуживающий
персонал колонии до недавнего времени это не касалось.
- И что же там произошло?
- Ну... Армагеддон. - Китаянка улыбнулась, но на его улыбку
заметила: - Не надо смеяться, все гораздо серьезнее. Действительно
Армагеддон - война народов. Белые против черных.
- Белые начинают и выигрывают. Я так понимаю, что победили - вы. А
вы - белая или черная? Мне, извините, однозначно белому человеку,
трудно разобраться.
- Я - белая, как и вы. - В девушке обнаружилась невероятная
снисходительность к наглости заключенного. - Черные - арабы, негры,
латиносы.
- А-а, теперь ясно, где прежний начальник...
- Нет! - китаянка вскочила с места, так оказалась взволнована. - Вы
не так понимаете. Никакого геноцида. Мы просто депортируем их...
- Ку-да? - перебил он.
Китаянка вдруг растерялась. Вообще, смешная девчонка.
1 2 3 4 5 6