Так и опустился вместе с ней возле горы металлических труб вперемешку с обломками досок. Это было все, что осталось от сборно-металлической конструкции лесов для производства строительных работ - так, кажется, пишется в инструкции по её применению. Наверху, в кабине крана, Любашка оторвала ладони от рукояток и, облегченно переведя дух, изящным комочком скатилась по вертикальной лесенке вниз, едва успевая перебирать ногами металлические сварные ступеньки. Подсобники также бросились к бригадиру... и остановились, словно вкопанные, с откровенным ужасом глядя на него.
- Вы чего, а, братва? - с нервным смешком глянул на них Толян. Помогите лучше руки отклеить от этой железяки - закурить не могу. Это шоковое состояние, да?
- Т-ты поседел, Т-толян, - выговорил, наконец, заикаясь, Вася Шкаф могучий дектина, ворочавший запросто в одиночку железобетонные оконные перемычки. - Весь поседел, нахрен.
- Как это? - недоумевающе вопросил Толян и понял, как, когда подбежавшая Любашка поднесла к его глазам маленькое карманное зеркальце его темно-русая шевелюра сейчас была словно пеплом посыпана. Всплошняк причем, до самого затылка и бакенбард.
- Ни фига себе? - тихо произнес он. - А...как же тогда Витек, парни?
И только сейчас все вспомнили о его напарнике. А вспомнив, бросились ожесточенно разбирать завал из досок и труб, расшвыривая их как попало в разные стороны. И наткнулись на Витька почти сразу же - он лежал под неким подобием шалаша, образованного упавшими лесами - ни одна щепка не задела его тела, ни одна стойка не коснулась лица. Но это было уже потом - Бугаек упал на осколки битого кирпича, остатки гравия и куски мелкого бетона. С виду его тело не претерпело никаких изменений, лишь тонкая струйка крови оставила свой след в уголке рта. Но когда Шкаф попробовал приподнять его, чтобы вытащить из-под завала, оно заколыхалось в его руках наподобие студня. Это была лишь оболочка Витька, обыкновенный мешок из шкуры, набитый желе с перемешанными в нем как попало костями. И Шкаф, всегда до этого стоически переносивший любое самое жестокое похмелье, сейчас не выдержал метнулся за угол подсобки, зажимая рот обеими руками. Любашку же как ветром сдуло с места трагедии ещё пять минут назад - она первой поняла, во что превратился любимец бригады Бугаек - всегда загруженный свежими анекдотами по самое некуда, вечный остряк-самоучка, неунывающий и неувядающий, несмотря на свои сорок два года. И теперь изнутри подсобки доносились безудержные рыдания взахлеб, выдавая её местонахождение.
Толян, наконец, с усилием оторвал дрожащие ладони от края бадьи и первым делом сунул в рот сигарету, отчаянной затяжкой стараясь загнать подальше в желудок застрявший в горле тугой неподатливый ком, одновременно грязным кулаком загоняя влажную пелену с глаз в самые их уголки. Затем подошел к неподвижному телу напарника и яростно уставился на обнажившийся фасад дома с поэтажной фигурной отделкой - строение было элитным.
- За что ты Витька угробил? Он ведь за прошедшую зиму в каждый твой кирпичик вложил тепло своих рук и души, замерзая там, на подмостях. Мы ведь почти полюбили тебя, считая уже вроде как своим...
Дом промолчал, затаенно пялясь на него огромными оконными и балконными проемами.
- Отвечай, сволочь, за что ты его, за что всех нас? - Толик подхватил лежащий неподалеку "карандаш" - пудовый лом, и вдруг принялся яростно крошить ближайший к нему угол кирпичной кладки.
Подоспевшие рабочие еле оттащили его от стенки, отобрав лом. После этого бригадир как-то враз увял и, закурив новую сигарету, уселся на край бадьи. бросив на неё предварительно обрезок доски.
- А ведь вы знаете, мужики, что жизнь полосатая, как правильно пел небезызвестный вам Укупник. Так вот, с сегодняшнего дня, по моим наблюдениям, пошла её черная полоса. И не просто полоса - на обещанные нам в этой коробке квартиры надвигается, сдается мне, огромный п...ец!
Глава 1.
Одна из станиц Краснодарского края. За несколько лет до описываемых событий.
...Это был выпускной вечер. Самый, казалось, лучший июньский вечер в его прошлой, настоящей, да и, наверное, будущей жизни. Потому что юность не повторяется. Юность, полная радужных надежд, ожиданий новых ярких впечатлений от распахнувшейся как-то вдруг двери в СВОБОДУ и САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ. И первой любви.
Вот она, его первая любовь по имени Алина - идет рядом с ним в гурьбе бывших однокашников, впервые позволив ему, Толику Понякову, положить руку на свою талию. В тот вечер все они, как один - сорок шесть человек из двух параллельных классов, пошли на берег местной реки - встречать рассвет. Опьяневшие не столько от выпитого в тот вечер шампанского, сколько от хмельного чувства вседозволенности и открывающихся перед каждым перспектив...
- Хочу ещё шампанского, - вдруг капризно заявила Алинка, требовательно плеснув в глаза Толику омутно-синим взглядом. И все девчонки вслед за ней как с цепи сорвались.
- Хотим шампанского!
А пацаны вдруг встали, как по команде и смущенно засопели носами - это была непредвиденная просьба. Потому как до этого самого вечера в школе за них все решали учителя и родители. Выпускной бал тоже организовали родители, вкупе с преподавателями. И цветы, и музыку, и богато сервированные столы. Даже карманными деньгами своих чад не забыли снабдить любящие предки. А вот что касаемо дополнительной выпивки в три часа пополуночи...
Сейчас явно нужен был старший. Который нашел бы и подсказал выход из создавшегося щекотливого положения. И взгляды всех пацанов скрестились на нем, Понякове. Потому как он выделялся среди всех и ростом, и комплекцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114