..
- Все исключительно ради тебя, мое сердечко, чтобы мое киска лучше пахла.
- ... решение зайти в винную лавку, чтобы оставить заказ, хотя ты могла с таким же успехом сделать это вечером, выбор другой, чем обычно, дороги до метро...
- Так получилось, что я сегодня заходила в магазин и села в метро на Тридцать третьей улице.
- Ты мне испортила встречу, сучка.
- Понимаю и чувствую себя виноватой. Потому что получила величайшее удовольствие, которое мне только приходилось испытывать, если не считать того, что я каждый раз получала с тобой. Ты был лучше всех, мой милый.
- Ты мне испортила встречу.
- Все эта мерзкая подземка. Никогда в жизни больше не поеду в этом гребаном метро.
- Ты мне испортила встречу.
Да, вот так все и будет, - думала Анита, - и в конце концов я его потеряю. А подобные клиенты на дороге не валяются. Если она собирается открывать свой магазинчик, разбрасываться ни одним мужиком не стоит. Ладно, она может приползти к нему на коленях, полизать ему задницу, расцеловать его поганые ноги. ...Дерьмо, именно этим она и так постоянно занималась.
Теперь она мрачно смотрела, как главарь вскарабкался обратно в поезд.
Начальник округа
- Они торчат именно здесь, - сказал начальник округа, ткнув в ковер на полу лимузина. - Если земля разверзнется, мы приземлимся им прямо на крышу.
Комиссар кивнул.
Справа от них лежал Юнион сквер-парк, обманчиво привлекательный в затухающем свете дня. В квартале к югу слева находился Сен-Клейн, полуразвалившийся торговый центр, в котором давно уже продавали товары по сниженным ценам. Люди, обычно толпившиеся на тротуарах, стали собираться в кучки. Их привлекло множество съезжавшихся в этот район полицейских машин. На мостовых образовались пробки, и полицейские прилагали отчаянные усилия, чтобы направить машины в боковые улицы.
Водитель обернулся.
- Сэр, появилась возможность проехать. Мне двигаться дальше?
- Оставайся здесь, - велел начальник округа. - Здесь мы ближе всего к этим подонкам с самого начала операции.
Комиссар, смотревший в окно, заметил, как одного из полицейских на тротуаре сбил с ног неожиданный напор толпы. Он вскочил и в ответ толкнул в грудь какую-то женщину.
- Если бы улица разверзлась, - заметил комиссар, - это было бы не так плохо. И было бы совсем неплохо, если б весь город провалился в тартарары.
Пессимизм комиссара стал для начальника округа ещё одним сюрпризом. Он промолчал, взглянул на парк, и в его памяти всплыло приятное воспоминание.
- Люди, - вздохнул комиссар. - Уберите людей, и вы легко поймаете преступников.
Начальник округа отвел глаза от парка, чью каменную ограду стала закрывать собирающаяся толпа.
- Знаете, господин комиссар, что мне хотелось бы сделать? Проскользнуть через одну из решеток, закрывающих аварийные выходы, и перестрелять этих подонков ко всем чертям.
- Может быть, нам не придется этого делать? - устало спросил комиссар.
- Я просто так сказал. Просто это поправляет самочувствие.
Начальник округа поднял глаза на голые ветки деревьев парка и старое воспоминание всплыло окончательно.
- Когда я поступил в полицию, первое мое серьезное задание было именно здесь. В тысяча девятьсот тридцать третьем году. Или четвертом? В третьем или четвертом. Я тогда был конным патрульным, и меня поставили поддерживать порядок во время первомайского парада. Вы помните времена, когда эти парады были большим событием?
- Я не знал, что вы служили в конной полиции, - удивился комиссар.
- Настоящий казак. Мою лошадь звали Маргаритка. Прекрасная кобыла с белым пятном на лбу. Казак... Нас действительно тогда так называли.
- Теперь нас называют иначе, верно?
- Там почти каждый час случалась стычка, и нам пришлось немало погулять дубинками по головам. Маргаритка наступила кому-то на ноги. Но то были другие времена. Никто никого не пытался убивать. И если приходилось надавать по головам нескольким коммунистам, никто кроме них самих крика не поднимал. Во всяком случае, радикалы в те дни были гораздо мягче.
- А как насчет их голов?
- Их голов? - Начальник полиции округа помолчал. - Понимаю, что вы имеете в виду. Да, в те дни мы свободно пользовались нашими дубинками. Полицейская жестокость... Думаю, в этом что-то было. Казаки. Да, в этом явно что-то было.
- Может быть. - равнодушный голос комиссара не выдавал его чувства.
- Маргаритка, - повторил начальник округа. - Коммунисты ненавидели лошадей не меьше, чем полицейских. На своих тайных собраниях они обычно кричали: - Подрезать казакам сухожилия! - И обсуждали, как поднырнуть с ножом под брюхо лошади и перерезать сухожилия. Но я никогда не слышал, чтобы такое случалось.
- Что, черт возьми, происходит? - не выдержал комиссар. - Они сидят внизу, мы - наверху, и все это похоже на перемирие.
- Именно там, - продолжал начальник округа, - на Семнадцатой улице, вот с того балкона коммунисты произносили свои речи. Но схватка могла произойти в любом месте - и на площади, и в парке. Это было сорок лет назад. Как вы думаете, сколько из тех коммунистов до сих пор ими остаются? Ни единого. Все стали бизнесменами, эксплуататорами народных масс, живут в пригородах и не станут перерезать сухожилия лошади, даже если вы огреете их по голове.
- Теперь радикалами стали их дети, - заметил комиссар.
- И куда более жесткими. Они вполне могли бы подрезать лошадь. Или привязать бомбу к её хвосту.
Захрипел динамик.
- Центр управления вызывает начальника полиции. Ответьте, сэр.
- Говорите, говорите, - откликнулся начальник полиции.
- Сэр, террористам передали, что путь свободен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94