Тяжело тебе в жизни пришлось, сразу видно. Спой ещё чего. Для меня спой.
Такая просьба меняла дело. Чекалин кивнул и так же хрипло запел.
Весна наступает, весь мир оживает К нам птицы из дальнего края летят И ветер весенний любовь навевает Доносит веселые песни девчат Дисбат в Чнрняховске, мне так надоел он Хочу я увидеть сады города Пожить бы немного, как сердцу хотелось Потом распрощаться, с судьбой навсегда В песне было куплетов пятнадцать однотонного сетования штрафника Черняховского дисбата на свою судьбу. Оно понятно, весна на дворе, солнышко светит, мужские силы играют, а ты сидишь.
По окончанию номера Петраков торжественно присвоил Чекалину звание "заслуженного артиста ООС" и как знак особой милости собственноручно отпустил в зад Чекалина десять "холодных" тапочек. Зато теперь эти "тапочки" Чекалину не были положены за малые и средние провинностьи. Следом за тем Чекалина принялись качать, подкидывать к потолку. Он подлетал в воздух раз за разом и уже приготовился к моменту , когда его подкинут и не поймают, как вдруг громко лязгнула входная дверь и млвадший врач лейтенант Лебедев громко крикнул.
- Привет, страдальцы! Говоров к Дьяконову - на казнь!
Саня, ничего не понимая, встал с пола, запахнул халат, голова у него закружилась. Незримый железный обруч сжал череп и все замутилось перед глазами. Он пришел в себя лишь увидев перед собой лицо Чекалина, челка у него опять свисала до зубов.
- Теперь держись, Санька. - шепотом проговорил Чекалин. - В кулак все силы собери. Судьба твоя, а может и жизнь решается.
И снова Саня ничего не понял, только увидел, что Лебедева окружили ООСовцы, о чем - то расспрашивали и смеялись. Младшего врача отделения Лебедева все очень любили.
- Меня на осмотр вызывают? - спросил Саня.
- К Дьяконову. - ответил Чекалин. - Первый осмотр решает все. Дьяконов на нас дважды время не тратит. Что сегодня решит, то с тобой и будет... Не пытайся косить, Саня, ты этому не обучен. Он тебя враз расколет, будет ещё хуже.
Лебедев уже манил Саню к выходу, но Заваров хватал врача за рукав халата и упрашивал.
- Товарищ лейтенант! Вы посмотрите, какой я номер на концерт подготовил! Интеллигентный номер! Один вы поймете в чем тут дело, а всем дуракам здесь такие вещи до фонаря!
- Какой номер, Заваров? - спросил Лебедев.
- Гимн всех проституток и шлюх мира! - прокричал Заваров.
Лебедев засомневался, потом кивнул.
- Ну, давай. Только быстро.
Заваров встал в позу, одну руку вверх, другую по горизонтали. Неожиданно лихо прищелкнул пальцами, изображая дробь кастаньетов, и запел очень точно выдерживая мелодию арии Кармен.
У любви, как у пташки жопа, её нельзя никак поймать!
Тщетны были бы все усилья её поймать и отодрать!
Любо-овь! Развра-ат! Раз - в рот! Раз - в зад!
Любовь на радость нам дана!
И в жизни дурака она - весна!
- Иди ты к черту, Заваров! - засмеялся Лебедев, взял Саню за плечо и вывел из Кают-компании.
В кабинете Дьяконова было уютно. На спиртовке, под синим язычком пламени закипал в железной кружке кофе. Саня уставился на аквариум, в изумрудной зелени которого плавали две яркие рыбки. Одна из них болталась хвостом кверху. Дьяконов посмотрел в тоненьку папку и спросил.
- Ну, Саня, давно стихи пишешь?
Начало оказалось неожиданным. Но Саня промолчал, тупо глядя на рыбок.
Дьяконов спросил удивленно.
- У тебя, Саня, что? Язык отсох? Ты ведь не у следователя, а у врача. Сам понимаешь, мне тебя либо в трибунал представлять надо, либо домой отправлять. Получается, что нужно что-то написать о сущности твоей личности. Чтобы всякие наши тупоголовые генералы поняли, как ты дошел до своих подвигов. Да ещё оформил их в стихотворной форме. - он взял из раскрытой папки листок, прищурился и прочел. - "Я ухожу из этого мира, мне не надо вашего пира, в небытие мне будет спокойней, там хорошо и все довольны". Ты писал? Перед тем, как в петлю полезть?
- Я...
- Кофе хочешь?... Вижу, что хочешь! Тебя же из Риги призвали, а там кофе после черного бальзама первейшая влага! Валентин, налей гостю кофе!
Лебедев взялся за кружку с кофе и пустой стакан, но Дьяконов возмутился.
- Валентин Петрович, что это такое?! Рижанину подаешь кофе В СТАКАНЕ! Да лучше бы ты в Библию плюнул, меньший грех! Нет, уж извольте, мой друг, найти чашечку!
Лебедев улыбнулся, нашел в столе белую фаянсовую чашку, наполнил её и поставил перед Саней.
- Так как насчет стихов, Саня? - все так же напористо спросил Дьяконов.
- Стихи случайно получились. - буркнул Саня.
- Да? Ну что ж, возможно. Армейская служба и высокая лирика монтируются действительно не очень.
- Я хорошо служил. - сердито сказал Саня. - Две благодарности.
- Прекрасно! Но получал ли ты удовольствие и радость от службы, вот в чем вопрос. Испытывал ли ты душевный экстаз при этом?
- Это мой долг. Как всякого гражданина.
- Э-э, милый! Лозунгами со мной не разговаривай, я в них не верю. Расскажи по порядку, что с тобой произошло.
Саня посмотрел в глаза Главврача. Были они у него темными, спокойными, и, словно он прекрасно знал заранее, какой ответ на свой вопрос получит. Саня сообразил, что всю его собственную историю Дьяконов знает куда как лучше, чем он сам, а потому вся его будущая судьба в этом кабинете уже решена и подписана.
Саня глотнул кофе и, сам того не очень желая, начал всё рассказывать. Собственно, расказывать было нечего - через пяток минут он смолк, закончив.
- Теперь я здесь...
- Очевидный факт. - удовлетворенно кивнул Дьяконов. - А раньше тебе не хотелось покончить со всей этой мерзкой, отвратительной и никому не нужной жизнью? Бывали такие мысли?
- В десятом классе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145