Это по-нашему! - Он достал из кармана пачку, отсчитал из нее 30 бумажек и вернул их Береславскому.
- В случае успеха вашего безнадежного предприятия моя доля становится выше.
- Нет вопросов.
Ефим ушел, а к Косте подошел его заместитель.
- Что, выгодная сделка?
- Не знаю, - засмеялся Костя. - Но если выгодная, то очень. В любом случае надо коллегам помогать. А за Ефимом не пропадет. Думаю, он тоже мне бы помог.
А Береславский уже мчался в Останкино. Получив пропуск, он прошел в указанную комнату. Там его встретила Сунь Ли. В жизни она оказалась еще симпатичнее, чем на экране. Обаятельная китаянка вела бешено популярную программу "То самое", где разные люди рассказывали о том, что у них получается или не получается в постели. Эта передача была просто обречена на гороподобный рейтинг, и Ефим через приятелей напросился на беседу.
- У вас все персонажи - либо герои, либо, в глазах общественного мнения, антигерои, - начал Береславский.
- Вторые чаще, - согласилась очаровательная Ли.
"Или Сунь?" - подумал Ефим, так и не разобравшийся, что - имя, а что фамилия.
- У меня другая идея. Рассмотреть, что такое секс-символ в наши дни. Со Шварцнеггером понятно. С Сидихиным или Караченцовым - тоже. Но это - не единственный вариант. Вы же про моего друга знаете?
- Который пятерых "замочил"? - непринужденно поинтересовалась Ли.
- Точно. Он маленький, толстый и застенчивый.
- И к тому же - в тюрьме, - добавила китаянка.
- Вот именно. Передачи о маленьком, толстом и застенчивом секс-символе у вас еще не было. К тому же - из тюрьмы. Он обожает свою жену. Она его - тоже. И бандитов он поубивал - ради нее. Интересно?
- Пожалуй, - задумалась Ли.
- И он выдвинут на пост начальника ГУВД столицы.
- Кем?
- Населением, - гордо ответил Береславский. Кто скажет, что Ефим - не население, пусть первый бросит в него камень.
Сунь Ли заинтересовалась проектом. Интеллигентной девушке, коей она и являлась, такой проект был интересен гораздо более, чем бесконечные выяснения типа "Кто? Кому? Как?". Самый сложный вопрос - с начальством тюрьмы - она собиралась решить быстро.
Обнадеженный Береславский покинул телецентр и направился к своей машине. Но сигнализация с брелка не отключалась. Ефим уже заметил, что рядом с телебашней она часто отказывала.
Он выругался и полез под капот, заблокировать чертову электронику специальным ключом.
Вдруг кто-то хлопнул его по плечу. Это был Ленька Просиндеев, старый знакомый по временам работы Ефима в "молодежке". Правда, там его фамилию частенько произносили с буквой "х" в серединке.
- Хорошая у тебя тачка, - хохотнул Ленька. - Такой под капот даже как-то неприлично лазить.
- Сигнализацию ваша башня вырубает, - объяснил Береславский. - Сам как?
- Выпускающий на первом канале, - гордо объявил тот. "Растут кадры", подумал Ефим. - А про тебя я слышал. Книжки твои читал. Чего там с твоим бухгалтером?
- Сидит пока. Я тут собрался из него народного героя сделать. Выдвинул его на обер-полицмейстера.
- Отличная мысль, - восхитился Просиндеев. - И раскрутка дармовая, и из тюрьмы в любом случае выкатится. А ты сам-то чей будешь?
- Как чей? - не понял Ефим.
- Ну, Путина, Лужкова, Чубайса? Чей ты? Может, дурашевский?
- Сам ты дурашевский, - разозлился Береславский.
Тут Просиндеев понял, что Ефим не слышал о Дурашеве. Так оно и было. Виктор Петрович Дурашев старался не светиться в телеке, а Береславский старался телек не смотреть. И не читать газеты. И не слушать радио, если оно говорило о политике.
- Ты что, и в самом деле, сам по себе? - изумился Ленька.
- Я всегда сам по себе, - отрезал Ефим. - Кстати, Лень, если тебе нужна рейтинговая "стори", то я отвалю красивых подробностей про Сашку.
- Я видел, наши конкуренты сделали с ним репортаж из тюрьмы. Пипл-метры* на повторе передачи чуть не зашкалили.
- Подумай на эту тему. Если согласитесь, у вас будет эксклюзив. Гарантирую.
- Хорошо, подумаем обязательно. Это интересно.
Они попрощались, и Ефим поехал в типографию "Беора".
Начальник типографии, спокойный и надежный Филиппыч, встретил Ефима радостно:
- Ну, что, Сашку скоро выпустят?
- От нас зависит.
- Если в самом деле так - ставь задачи.
- Ты отпечатаешь мне два миллиона А-третьих форматов в четыре краски?
- Отпечатаю. С двух сторон?
- С одной. "Четыре плюс ноль".
Они подошли к гордости "Беора", старенькому "Хейделю", которого Ефим уже заложил и собирался сегодня же эту операцию повторить.
- Давай считать. - Филиппыч поднял голову. - У нас за один прогон кладется две краски. Значит, на плакат нужно два прогона. При скорости... Тебе качество какое нужно?
- Среднее. Сашкин портрет и описание его деяний.
- Понятно. Значит, с учетом возраста, - он любовно погладил серый лоснящийся бок офсетного пресса, - будем шлепать пять тысяч краскопрогонов в час. Два миллиона на пять тысяч, получаем...
- ...четыреста рабочих часов. Чуть больше месяца работы, - подвел итог Береславский. - Отменяется.
- Жаль, - огорчился Филиппыч.
- Ничего, вы тоже пригодитесь, - утешил его Ефим. - В этот месяц всем будет тошно. Я найду, где напечатать. В принципе, я уже почти договорился с Озерным.
Он поехал в офис, где Сеня Тригубов подготовил новые эскизы. Эти понравились Ефиму гораздо больше. Семен использовал фотографии из многочисленных офисных альбомов, благо, с учетом увлечения шефа, недостатка в сюжетах у него не было. Выбирать старался снятые с нижних ракурсов, и не самые послед-ние, когда Толстый все же был похудее. Кроме того, при изготовлении электронного коллажа, он увеличил Сашкины габариты по сравнению с размерами изображений жены и детей.
Композиция была несложной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113