И даже - с ребенком в семье: прочие его наследники разбросаны по разным городам и странам. Женился он на Наташке. А, может, она на нем, кто знает. А с ребенком - история темная: хорошая девочка, Лариса, худенькая и хрупкая. Сейчас они оформляют опекунство. Удочерить нельзя, так как мать - в бегах, а отец пропал без вести. Ефим от нее без ума: появилась возможность кого-то баловать и перед кем-то выделываться. Говорит, что у нее прекрасный дар рассказчицы и она станет великой рекламисткой. Очень надеюсь, что она не будет слишком похожей на приемного папу: двоих таких я уже не вынесу.
Механизм появления Ларисы тщательно скрывается, причем не только от меня, но, похоже, даже от Наташки. Ей без разницы, она уже очень привязалась к девчонке. А мне обидно. Старому другу можно было бы и рассказать. Береславский в ответ на мои вопросы только ржет и говорит, что не станет делиться уголовным прошлым с высокопоставленным ментом, хоть и бывшим.
Самое же обидное - не в этом. А в том, что мне кажется, будто моя Ленка в курсе. То есть ей можно знать, а мне - нет. Хотелось бы надеяться, что между ней и Ефимом больше нет таких тайн, которые им можно знать, а мне - нельзя.
Точно так же он молчит про погоню за киллером, который в него стрелял в день моего возвращения домой. Он сильно мрачнеет, когда я пытаюсь что-нибудь выяснить. Точнее, пытался.
Потом меня с двух сторон предупредили, чтоб я его не трогал. Ну, Василий Федорович - понятное дело. Он охраняет покой "Беора". Но я был удивлен, когда позвонила Наташка и попросила меня быть к Береславскому помягче и, по возможности, ни о чем его не расспрашивать. Просто тайны мадридского двора. Издержки изнеженной души романтика. Я, например, лишив жизни нескольких бандитов, ничуть об этом не жалею и сплю спокойно.
А он - такая вот штучка. Жалуется, что перестали писаться стихи. Хорошо, хоть рекламные слоганы не перестали. А то бы совсем на сухари перешли.
Вот такой у меня нестойкий психически дружок.
Хотя, на самом деле, я неблагодарная свинья. Потому что, только выйдя из тюрьмы, сумел понять, насколько сложной и изначально неподъемной была Ефимова затея по моему вызволению. Он с ней справился блестяще.
С другой стороны, если бы он вляпался в неприятность, я тоже пошел бы на все. Даже "Хейдель" плакал бы, но продал. А куда ж деваться? Ефим сильно далек от идеала, но, похоже, друзей, как и родителей, не выбирают. Или друг, или нет...
Он - друг.
ЕЩЕ ОДИН ЭПИЛОГ
...Сегодня утром эта сволочь зашла и повесила надо мной российский флаг.
- Зачем? - спросил я.
- Надо, - кратко ответил Ефим.
- Кому надо? - Я не люблю ответов, которые ничего не разъясняют.
- России.
- Ты можешь по-человечески изъясняться? - не выдержал я.
- Через полтора года - выборы президента, - снизошел наконец он. Причем тоном, каким, наверное, объяснял Лариске математику.
- Ну и что? - Я завелся всерьез.
- Мне кажется, - Ефим оценивающе посмотрел на меня, - ты подходишь. Похудеешь, прическу сменишь, научишься побольше молчать.
- Ты что, охренел совсем?!
- И еще тебе надо будет бороться с грубостью, - как ни в чем не бывало добавил Ефим. И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Вот теперь я и думаю: шутил он или нет?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113