- Значит, мне выпала редкая возможность спасти благодетеля рода человеческого.
- Типа того, - подтвердил Ефим.
Дискета была вскрыта Борей за шесть минут: Береславский засек время.
- На, читай. - Он отошел от монитора и даже скромно вышел из комнаты.
Береславский сел к экрану.
Как он и предполагал, на без малого полутора мегабайтах были аккуратно сведены в таблицу деньги и прегрешения более чем тридцати чиновников, многие из которых были в среднем и высшем звене управления страной.
Ефим тихо выругался. Выпутаться из этого дерьма будет непросто.
Боря вернулся в комнату веселее, чем был даже три минуты назад. "Значит, хранит спиртное в холодильнике или ванной", - сделал вывод Береславский.
- У тебя дискеты пустые есть? - спросил он.
- Как же можно без дискет? - удивился Ефимовой глупости Прицкер. - Три, десять, сто - сколько скажешь, дорогой.
- Три, - сказал Ефим. Он скопировал файл на дискеты и спросил Борю. - У тебя на винчестере ничего важного нет?
- Не-а, - безмятежно ответил Прицкер, голова которого болела только по утрам, и то только до опохмелки. - А чего ты интересуешься?
- Я тебе его нечаянно расформатировал.
- Сволочь ты, Фима, - беззлобно отреагировал Прицкер. - Пусти козла в огород, он тебе винчестер расформатирует. Может, все-таки выпьешь?
- Спасибо, Боб. Не сегодня.
Уже у двери Прицкер совершенно трезвым голосом сказал:
- Бросай ты этот свой бизнес. Живи в свое удовольствие.
- Это не бизнес, Боря.
- Ладно. Не знаю и знать не хочу. Если прижмет, приходи, здесь отсидишься. У меня игрушек много, - хохотнул Прицкер.
- Спасибо. Если прижмет - приду.
Ефим ушел с некоторым чувством стыда: пьяница Боря был куда добрее и сердечнее, чем многие, более успешные его однокурсники.
С Бориными дискетами Береславский распорядился следующим образом: одну запрятал в старую покрышку в своем гараже. Две других переслал курьерской почтой своим друзьям-однокашникам за пределы страны. Дискеты были зашифрованы, как оказалось, нехитрым для специалиста кодом: случайный взгляд ничего не поймет, а кому надо - разгадает.
Новым владельцам дискет Береславский позвонил из международного телефона-автомата и объяснил, куда их надо переслать, если он, Ефим, не позвонит от 25-го до 30-го октября. Одним адресатом было названо ведомство Ивлиева, другим - широко известное западное информационное агентство. И там, и там легко справятся с кодом.
Четвертую дискету, без кода, положил во внутренний карман пиджака. Она теперь - типа пропуска. Или талона. Может быть, даже на жизнь.
- И что же у вас есть, Ефим Аркадьевич?
- Вот эта дискета и несколько ее копий. - Береславский протянул дискету Дурашеву. - Здесь кода нет, можете посмотреть сразу.
Виктор Петрович взял дискету, включил стоявший на приставном столике компьютер. Взглянув на экран, понял: сбылись его худшие опасения.
- Где копии? - ничем не выдав волнения, спросил Дурашев.
- Глупый вопрос, - осмелел Ефим. - Это мой единственный шанс от вас отвязаться.
- Вы не переоцениваете своих сил, молодой человек?
"Давненько меня не называли молодым человеком", - подумал Береславский. А вслух сказал:
- Простите, не понял вопроса.
- Все вы поняли, - не сдержал злости Дурашев. - Помните анекдот, как мышка созналась в том, что она - слон?
- Только чтоб по почкам не били?
- Именно.
- Получается, вы мне угрожаете пытками, - мягко сказал Ефим. - Это нехорошо. Мы же подписали Европейскую хартию.
- Не дурачьтесь! Все это вовсе не смешно!
- Вот здесь я с вами согласен. Гестаповцы даже в комедиях не казались мне смешными.
- Что ты себе позволяешь, - заорал Дурашев. - Какие гестаповцы?
- Ну, энкавэдэшники. Один черт. Вы, кстати, перешли на "ты" и даже не заметили этого.
Но Виктор Петрович уже взял себя в руки. У этого стервеца явно есть козырь в рукаве. Кроме того, Дурашев такой тип людей хорошо знал. Они все время как на сцене. И если подобный деятель начинает играть героя, то и вести себя будет соответствующе.
- Давайте начнем сначала, - сменил тон Виктор Петрович. - Лично к вам у меня никаких претензий нет. Более того, это я отменил охоту за вами.
- Премного благодарен. Но лучше б вы ее не начинали. Тогда бы не пришлось отменять.
- Не паясничайте. У меня действительно нет к вам претензий. Черт возьми, мне нравитесь и вы, и ваш бухгалтер! Но я, приходя в этот кабинет, перестаю быть обычным человеком!
Теперь Ефим слушал внимательно. Он видел, что Дурашев говорит искренне. Может быть, даже то, что говорить не собирался.
- Я уважаю вас и ваше жизнелюбие, понимаете? Будь моя воля, я б вас наградил. И считал за честь пожать руку вам и Орлову.
- Ну, так наградите. И пожмите.
- Не могу!
- Почему?
- Потому что есть такая штука, которая называется интересами государства!
- И чем же я мешаю моему государству?
- Тем, что у вас на руках находятся данные, способные дестабилизировать обстановку в стране. Не всякая правда полезна, понимаете? Или вы будете отрицать это?
- Не буду, Виктор Петрович.
- Если эта дискета сыграет, то на выборах к власти могут прийти совсем не те, кто вам нравится. Понимаете?
- Понимаю. Но разве деятели оппозиции не занимаются тем же самым?
- Занимаются, Ефим Аркадьевич. Еще как занимаются! У меня здесь, - он показал на системный блок компьютера, - десятки таких дискеток наберется! Но знаете ли вы, что такое "электоральная депрессия"?
- Это когда кандидатура "против всех" набирает больше всех голосов?
- Именно, образованный вы мой! Теперь представьте нашу страну без идеалов, без руководства и в полном пофигизме! Весь мир содрогнется! Еще Пушкин писал про русский бунт!
- Бессмысленный и беспощадный, - кивнул головой Ефим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113