Воловельская Татьяна
Последний день Рамадана
Татьяна Воловельская
Последний день Рамадана
Азиз принес тухлый чай и одним рывком вылил все ведро на пол. Мне захотелось отвернуться - уж больно старательно выполнял он свои новые обязанности.
Азиз, - вымученно улыбнулся ему Сахид, - хабиби, знаешь, где находится Малая Брейха?
Ана? - переспросил мальчик по-арабски, беспомощно крутя головой. Английский в местных школах почти не учат.
Да.
Нет. То есть я не знать, господина, где Малая Брейха.
Черт с ним, сходи в Адун Алейла, достань нам папирос.
Мне стало неловко. Азиз уже бегал в Адун раз пять - за питой, за мясом, за финиками и прочей снедью, которая лежала за рыжим мешком Сахида в подвале... Я хотел намекнуть своему другу, что пора прекращать это форменное издевательство, но промолчал.
Ведь все, как уверял меня Сахид, абсолютно все делается для блага мальчишки. В конце концов, ведь нельзя допустить, чтобы Азиз случайно или преднамеренно услышал один из тех пикантных анекдотов, которые Сахид усвоил от одного еврейского солдата в Рамалле.
Я проследил взглядом, как за Азизом захлопывается старая, повисшая на своих железных костях дверь, и, крикнув ему вдогонку "дир бэлек", достал из-под стула бутылку марочного вина. Его вывезли из Бейрута, который в спешке оставляли раненные террористами израильские солдаты. Ахля.
С риском оказаться в первых рядах сброшенных с Шинвата, после того, как пробьет мой смертный час, я, причмокивая, разлил вино в тонкие серебристые бокалы.
Какой глаз, - горько усмехнулся Сахид, наблюдая за мной - алмаз в семь каратов. На тебя посмотреть, будто всю жизнь этим занимаешься. Ну-с, что там у нас, - он заглянул в разложенные перед ним карты и присвистнул, как самые отчаянные блефовщики, - я тебя срежу на твоих же пасах.
Ройал флеш, - подмигнул я ему, - обеспечь.
Наступила тишина - он что-то подсчитывал про себя.
Смотрите, какую бритву я купил, - громко похвастался голос за дверью. Это был наш третий товарищ, мой сводный брат - Али.
Али стоял в дверном проходе, колеблясь - входить ему или нет - Иду бриться, - решил он в конце концов.
Смотри не поранься, - предупредил его Сахид, - наверняка ведь, фальшивка.
Али развернул пакет с прибором и, пожав плечами, сказал.
Тут написано "безопасное бритье". Джафар?
Да?
У меня было опять тоже видение... Только в этот раз все стало намного реальнее.
Старик в белом?
Да.
Он спускался с горы и поражал нас молниями?
Нет. Он спускался с Небес и из его рук,- Али отвернул свой рукав, и впился а него взглядом, будто рассчитывал увидеть там нечто сверхъестественное - оттуда сочился смертоносный свет.
Я думаю, тебе надо успокоиться, - я еле подавил раздражение.
А я думаю, что пришло наше время. Кто-то там на небе решил свести с нами счеты.
Когда он вышел во двор,я повернулся к Сахиду. Тот задумчиво водил пальцем по стеклу.
- С ним нужно что-то делать, иначе у него окончательно поедет крыша.
Сахид промолчал и я подозрительно просверлил его взглядом.
Только не говори, что ты веришь в видения Али.
Я верю в Проклятие.
Ну почему, Сахид?! - в бессильном отчаянии выкрикнул я.
Я знал о чем он сейчас думает и каков будет его ответ, вернее то, что он независимо от здравого рассудка, считал абсолютной правдой - и самое обидное, я ничего не мог поделать с этим.
Возможно, все дело было в том дне - дне, с которого все началось, и для которого Сахид поставил свою собственную точку отсчета. Это был тот день, скорее даже вечер, когда одна сумасшедшая старуха, о которой никто не слышал прежде, предсказала его отцу, что род Зудаха проклят Аллахом и будет истреблен в последний день Рамадана. "Она так и сказала, - произнес старший Зудах с недоброй искрой во взгляде, - истреблен." "Проклятие Аллаха не убивает, - разъяснил ему мой дед, ныне покойный, - оно сжигает душу человека ярким огнем и после этого от нее остается только пепел, который не едят даже духи гиен".
В те далекие дни меня это очень рассмешило. Я думал - " Неужели быть истребленным и быть убитым - это разные вещи?".
Сахид меня смерил мрачным взглядом.
А чего я в это не должен верить? Разве мы не пытались искать виновных среди людей?
Я кивнул. Действительно. Не было ни одной вещи, которую мы бы не пытались сделать. Но усилия, которые были брошены нами на раскрытие этой тайны пока что, как говорят в этих местах, разрушали только ветер. "Ветер нельзя преодолеть - учили нас бедуины - он забирает силу даже у самых сильных".
- А ты, Джафар - крикнул он, сдерживая клокотавшую внутри злость- если ты до сих пор думаешь, что во всем виноваты люди, то зачем тогда нарушаешь законы Корана и правоверных?
С тех пор как погиб мой отец и братья, - честно признался я, - мне стало плевать на все законы вместе взятые. Очень трудно верить в Бога и постоянно желать кому-то смерти.
Я отложил карты - играть внезапно расхотелось. Сахид отвернулся, делая вид, что ищет что-то у себя в сумке, но я знал, что причина в другом. Мой старый дружище Сахид ...
Подойдя к окну, я зачерпнул на старом ветхом подоконнике горстку пыли вперемешку с мелом и размазал ее по руке. Линия жизни поблекла и растрескалась.
Надо убрать, - пробормотал я, - у нас очень грязно.
А черт с ним, - махнул рукой Сахид, сморкаясь, - какая нам разница?
Я пожал плечами. День клонился к закату, и мне вдруг послышалось, как ветер доносит до моего уха брезжащие на жаре звуки. Аллах акбар... Аллах акбар... Втянув голову в плечи, я ударил что есть силы себя по лбу. Боль встряхнула меня и заставила отвлечься от навязчивого видения. Я подкурил сигару. Стало легче.
Сахид пристально посмотрел на меня, но ничего не произнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15