Каких только б. и б. здесь не было. Что значит — барышень и барыней, а не то, что многим крестьянам подумалось.
У первых — ноги росли от корней зубов. У вторых — бриллиантовые безделушки на морщинистых выях доказывали платежеспособность матрон, мечтающих затащить в койку какого-нибудь молодого жиголо, в смысле, модель, кокетливо ферментирующую туда-сюда по освещенному подиуму. Многие б., б. и б. (бляди) друг дружку знали и кланялись, как цирковые лошади. После успешного выступления на опилках арены.
Пока публика готовилась к представлению, я задал сестренке несколько вопросов. Можно ли обнаружить взлом секретных файлов? В нашем случае нет, получил ответ. Не проговорилась ли она кому о своей неурочной работе и танце живота? Нет, улыбнулась, что-то случилось? Так, мелочи жизни, отмахнулся я.
На что Анна справедливо заметила: если я заговорил о мелочах, надо ждать крупных неприятностей. Я пожал плечами — никто не знает, что ждать от капризной судьбы, то ли ласкового чмока в попку, то ли удара в пах.
Аня посмеялась — мир меняется, а Санёк Селихов как бузил, так и бузит. Профессия такая, вздохнул я, чтобы многим, показал глазами на первые ряды, жизнь медом не казалась. Пусть повышают интеллектуальный уровень своих бандитских рож, похожих на зады гиббонов. Разве таким должен быть современный коммерсант? Ясно, засмеялась сестра, бац-бац в челюсть и Спиноза. Я хотел развить мысль о диалектической борьбе двух противоположностей (головы и жопы), да не успел: приглушили свет, из динамиков вымахнули музыкальные бабочки и все взгляды обратились на подиум.
В моде я понимаю меньше, чем козел в азбуке, и поэтому буду чрезвычайно субъективен. В своем пересказе того, что имел честь видеть.
Первое впечатление было таким, будто все мы находимся в бане, где водопроводчик Иваныч упился от душевной тоски, отключив подачу воды. Было жарко, потно и нервно. Зритель волновался по причине демонстрации летних коллекций, которые показывали топ-модели. В их числе была Ника и её лысая подружка Исидора. На последнюю я указал младшенькой и попросил воздействовать на голое её мировоззрение. Хочешь, чтобы я натянула парик, удивилась сестра. Я хочу, чтобы Ника забыла эту плешь, как дурной сон. Я могу подумать, спросила, озадаченная очередной моей вычурой.
Меж тем топ-модели фланировали по настилу, как марионетки. Туда-сюда. И обратно. Маршировали, как решительные солдаты моды. Надо заметить, марш этот был своеобразным. Как я понял, основная фишка для топ-модели походка. И чем больше амплитуда качания бедрами, тем лучше. То есть при движении голова, стан и ноги должны находиться как бы на одной линии, а все остальное обязанно уходить на полметра влево и настолько же вправо. Понятно о чем я говорю?
Туда-сюда, влево-вправо и обратно с вызывающим разворотом, да ко всему — летние костюмчики, шортики, купальники, где материал, как таковой, лишь угадывался; было от чего потерять последний ум.
Что там говорить, многовато случилось обнаженного, костлявого, женского тела. Понятно почему публика нервничала, хотя и пыталась скрыть свои низкие чувства, восхищаясь как бы работами короля инпошива Юдашмана, который в окружении голубых подмастерьев своих прел на престоле, как мокрый уголь в печи.
Наконец устроители шоу почувствовали, что светская компания обезвоживается, точно янки, блуждающие по пустыне Сахара в поисках города Солнца товарища Кампанеллы, и был объявлен перерыв.
В барах началась беспорядочная пальба — салют из бутылок шампанского. Все, за редким исключением — это я о себе, припали к живительным источникам. Моя сестра с королем инпошива удалилась за кулисы в качестве представителя фирмы, выпускающей мужское неглиже.
Какое счастье, что мои друзья воздержались от просмотра высокой моды. Не поняли бы общей авторской концепции и повели себя черт знает как. Вплоть до вульгарного мордобоя. Хотя скучали они рядом — в джипе. На чрезвычайный случай.
Дальнейшие события развивались странно. Даже для меня, интригана. Явившись из-за кулис, Анна улыбнулась стервозной улыбкой Seron Stoyn и шепнула мне на ушко, что требуется кошечка.
— Кто? — изумился я. — Кошечка?
— Тсс, — зашипела. — Можно и кота.
— А зачем?
— Саша, — с упреком покачала головой. — Делай, что говорят.
Я понял — лучше не задавать лишних вопросов. И передал по телефону просьбу мадам Курье — передал друзьям. Те в свою очередь тоже пришли в крайнее удивление и хотели узнать то, что не знал никто.
— Делайте, что говорят, — рявкнул я. — Кошечку или кота!
— Что, молодой человек? Вы мне? — кокетливо оскалилась глухая графиня из 1861 года, когда отменили крепостное право. Но с алмазами во лбу.
Я послал старую каргу на графские развалины, и только после обговорил с товарищами совместные действия по плану «Мурка».
Затем воротился в зал. От паров шампанского и уксусно-сексуа-льных запахов топ-моделей публика окончательно возбудилась и походила на штормовую волну, кипящую у волнореза-подиума.
Были подтянуты дополнительные силы секьюрити. Скоро пришило сообщение: кошечка и кот пойманы. О чем я сообщил Анне. А та — закулисному огольцу с порочным личиком ангела. Убей Бог, сестренку не понимал, хотя догадывался готовится пакость.
Между тем начался заключительный аккорд. На подиуме появилась Ника. В глухом бархатном платье, черном, как ночь. Я с облегчением вздохнул и уж хотел позвать Никитина, чтобы тот полюбовался на строгую красоту.
Но чу! С каждым движением модели по залу пробивался электризованный разрядом восхищения. Что такое, насторожился я.
И вот когда манекенщица развернулась, я перекрестился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123