Пять тысяч вечнозеленых, как и не было. Такая вот поучительная история о том, кто побеждает в нашем семижильном обществе.
— И это при том, что для этого деятеля, — заключила Евгения, — эти пять тысяч, что для нас пять «коп».
— Главное — принцип! — заметил Виктор. — Если есть возможность, отбери.
— Три оплеухи за «пять» — мало будет, — заметила я.
— Ничего, мы добавим, — пообещала Женя.
Мы выходим в ночь — с реки тянет влажной прохладой и тиной. Освещенный Кремль по-прежнему возвышается неприступной и красивой цитаделью. Я повествую Евгении о том, что г-н Шопин предлагал мне стать победительницей конкурса «Кремлевская красавица». Моя двоюродная сестра неожиданно хохочет:
— Ну Шурик зарвался совсем. У нас пока там одна красавица. Была и есть. Тягаться с ней и её спонсорами…
— Это не ко мне, — огрызаюсь, — это к одноглазому пирату.
Эти слова веселят моих спутников. Они начинают спорить о том, способен ли одноглазый противный «пират» победить других «пиратов» зарождающегося капитализма, сидящих, к примеру, на нефтяных и газовых вентилях.
И твердо решают — нет, не может, а, следовательно, пытается повесить на уши нашей Маши лапшу. Или развесистую клюкву.
Я не понимаю общей радости, однако находящийся у джипа Стахов встречает нас с довольным видом: акция удалась. И даже более того: выходка ветерана забила осиновый кол в тушку г-на Шопина.
— Это начало его конца, — говорит загадками Алекс и поздравляет меня с первым успехом.
— Какой успех? — не понимаю я, недовольная, поскольку перспектива новой встречи с Шуриком меня не привлекает.
— Все будет хорошо, Маша, — успокаивает Стахов. — Как в лучших домах Европы.
Сев в машину, слушаю байки о «замке» г-на Шопина, выстроенном в элитном подмосковном поселке «Сосны». Эту усадьбу знакомая нам личность успела возвести на народные деньги во времена истерического БХ — Большого Хапка. Этот дом — неприступная крепость, и проникнуть туда надо легитимно, чтобы не случилась великая кровавая сеча между спецслужбами и коммерческими структурами, защищающих своего «хозяина», как родного.
— Значит, не хотите собой жертвовать? — вредничаю.
— В каком смысле?
— Меня кидаете на этого сквалыжного Шурика, точно на амбразуру.
После того, как все добродушно отсмеялись, ничуть не обидевшись, кстати, я задаю новый вопрос:
— И какая моя цель?
— Об этом поговорим позже, — отвечает Алекс. — Но роль твоя, Маша, будет самая главная.
— Спасибо за доверие, — недовольно бурчу: неприятно, когда тобой пользуются, как одеждой. — Однако пока я сама играю роль жертвы.
— Жертвы? — удивляется Стахов.
Я напоминаю всем о том, что у меня тоже много проблем: 1. Сумасшедший маньяк., 2. Подозрительное приглашение от «Русское видео-М»., 3. Возможная охота за мной, как свидетельницей убийства фотографа Мансура., 4. Занятия в Центре моды.
— Разрешите не продолжать, — заканчиваю я.
— Все понятно, берем под свой контроль, — решительно говорит Алекс. Пункт первый, второй, третий наши; последний — Маши.
— Уже взяли под контроль, — отвечает Евгения. — Все пункты, кроме последнего.
— Как это? — возмущаюсь. — Почему ничего не знаю?
— А зачем зря волновать, — пожимает плечами Женя. — Занимайся собой и модой, а мы будем решать твоими проблемами.
Я нервничаю: мы так не договаривались. Привыкла решать свои проблемы сама. Есть вопросы, которые лучше решать вместе, резонно примечает сестра, тем более, если они касаются личной безопасности.
— Никто не угрожает, — горячусь, — кроме сумасшедшего. Это, правда, раздражает…
— Ладно, разберемся, — не выдерживает нашего препирательства Стахов. Будем решать неприятные проблемы по мере их поступления.
На этом наша поездка по ночной и засыпающей столице заканчивается: джип тормозит у нашего подъезда.
Первыми из него выбираются наши мужественные мужчины. Внимательно осматривают переулок, словно опасаясь засады, после из машины выходим и мы, девочки.
Я так устала, что меня уже ничего не пугает. Табун маньяков в подворотне — плевать! На криминальное «Русское видео-М» — плевать! На душегубов фотографа Мансура — тем более плевать! В конце концов у меня есть защитник по имени Алекс. Пусть и заступается за свою Мату Хари в моем лице.
Идем в подъезд, пропахший старой жизнью прошлыми победами, настоящими болезнями, серебристой пылью и черными котами. Напряженный гул работающего лифта — наш героический квартет приближается к шахте, где за металлической сеткой, выкрашенной в защитно — травяной цвет, нисходит с бетонных небес кабина.
Затем створки лифты открываются — внутри кабины моложавый и бодрый человек в спортивном костюме турецкого производства. В руках у «турка» мочалится болонка цвета нестиранной простыни.
За какой-то неуловимый для меня миг с уверенным любителем животных происходит удивительное превращение: он падает на колени и плачущим голосом умоляет:
— Не убивайте, Христа ради! Я все отдам! До копейки!
Я смотрю на своих спутников — в их руках по пистолету. По очень большому и выразительному. Такими пистолями можно убивать врагов, ударяя, как молотком, по их стриженным темечкам.
— Прости, мы не к тебе, — извиняется Стахов.
— Они со мной, — объясняет Евгения. — Я — ваша соседка. А вас зовут Василий, а песика — Васек. Так?
Медицинские интонации в голосе пленительной молодой девушки приводят в чувство соседа Васю. Да и предметы, его так напугавшие, исчезают с глаз долой. Пошатываясь, человек с болонкой покидает кабину лифта, а мы его заполняем.
Теснясь в этой чертовой кабинке, я приютилась около Стахова и тотчас же ощутила его мощное энергетическое поле, словно прислонилась к выносливому дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101