Гости вовсю отплясывали под разухабистые буги-вуги ресторанного ансамбля. Со стороны это походило на танцы бывших колхозников в сельском клубе.
Покосившись на спутника, заметила, как он незаметно кивает мне, мол, действуй, Маруся, ты — наша Мата Хари. «Действуй» — а зачем? С заметным раздражением выдвигаюсь к сцене. За мной — г-н Шопин. Один. Без телохранителей. Хотя бы в этом повезло — мне. И решаю, если эта канитель закончится, устрою истерику сестре и Стахову. Зачем из меня лепить дурочку из дивноморского переулочка? Неуверенна, что в пляске «Шурик» выдаст некий важный государственный секрет?
— Маша, как вы прекрасно владеете телом, — следует двусмысленный комплимент депутата.
— Море и тренировки, — отвечаю.
— Море-море, — морщится г-н Шопин. — Не люблю море. Там вода соленая и медузы.
— А у вас глаз стеклянный.
— Что?
— Каждому, говорю, свое.
Неуклюже передвигающийся мой волокита радостно подтверждает: да, каждому свое: такова диалектика нынешних успешных реформ.
Реформ, фыркаю про себя, надо быть очень зрячим, чтобы увидеть то, что нет в природе. Впрочем, дело не только в этом. Мне неинтересен тот, кто не любит море.
А я вот люблю среднюю полосу России, — сообщает «реформатор». — Для меня березы — это невесты. Обнимешь, бывало, её и стоишь, стоишь… Ах, какая у вас красивая брошка.
Брошка? Бог мой, только тут вспоминаю, какую роль она играет на самом деле. Надеюсь, что наш треп о березках не транслировался по общественному каналу телевидения. Черт знает что!
— Кстати, Машенька, а не хотите ли принять участие в конкурсе «Кремлевская красавица».
— А есть такой конкурс?
— Будет.
— Что вы говорите?
— Да-с. И даже могу назвать победительницу.
— И кто она? — кокетничаю.
— Догадайтесь сами, милая Маша.
— Сказка наяву!
— Именно: сказка, — петушится депутат. — Я именно тот, кто вам нужен. Я делаю из пыльной действительности — царскую сказку. Кремль будет у ваших ног, Мария. Достаточно вам сделать один шаг…
— Шаг? А куда шагать-то? — интересуюсь не без иронии.
И не успеваю получить ответа. Происходит совершенно неожиданное для высокопоставленного именинника, для его боевой охраны и для влиятельных VIP-гостей. Для меня, кстати, тоже.
Только музыканты прекратили терзать свои инструменты, как из недр переводящей дух публики возник старик в хлопчатобумажном костюме, который был обвешан медалями и орденами, как иконостас. Награды даже, по-моему, звенели.
Старик был жилист, с худым лицом и пронзительно васильковыми глазами. Возникнув перед депутатом, он утвердительно вопросил:
— Шопин? — и нанес весьма чувствительную оплеуху по высокопоставленной ланите. — Это тебе, сволочь, за квартиру, которую ты у нас отобрал. — И наносит второй удар. — Это тебе, поганец за твою шопинтерапию! — И третий удар. — А это тебе, сучье племя, от всех ветеранов!
Все проистекает молниеносно — плюх-плюх-плюх по упругим щекам, как рыба бьет хвостом по воде.
Депутат, получивший такой весомый народный наказ, покрылся пурпурными пятнами, очки его отлетели в сторону и по ним стадом носорогов пробежались неосмотрительные телохранители, наконец, опомнившиеся. После короткой схватки боевого ветерана буквально вынесли из зала, успевшего прохрипеть:
— Разведчики сто двадцать девятого гвардейского полка не сдаются! Мы били и будем бить врага!..
Другие его слова были заглушены истерическим ансамблем, ужарившего нечто страстное, южноамериканское. Гости вновь пустились в пляс, решив не обращать внимания на незначительный инцидент. Пострадавшего увели для восстановления его прежнего имиджа — имиджа решительного поборника реформ.
Я же узнаю, что нам пора покидать столь благородное общество. Почему? Больше ничего интересного не случится, Маша. Вы хотите сказать, что ветеран тоже наш человек, удивляюсь.
— Нет, — смеется Евгения, — он сам по себе, а мы сами по себе. Хотя все сложилось удачно.
— Удачно? — переспрашиваю. — Особенно для Шопина? — И не верю, что он отбирает квартиры у стариков.
— Есть за ним и такой грешок, — отвечает Женя и рассказывает банальную житейскую историю: папа подарил любимому отпрыску Аркаше роскошный «БМВ Х-5» стоимостью восемьдесят девять тысяч долларов. Подарил — и подарил. Вот только Аркадий был полуидиотом и не мог выучить правила движения. Впрочем, на педали нажимал и баранку крутил со слабоумным упоением. Правда, ездил только по прямой. Поворот налево-направо — уже проблема. И вот однажды Аркаша мчал по Ленинскому проспекту и вдруг: ба-а-ах! врезается в неосторожную «копейку». Наверное, о чем-то задумался, несмотря на общий тотальный маразм. Или губастенькая невеста, сидящая рядом, отвлекала водителя некими своими кокетливыми действиями.
Словом, впечаталась парочка в чужую пролетарскую машину, как бутерброд с маслом в пыльный асфальт. Личики разбили, а кричали так, будто пришел конец света. Кто виноват в таком безобразии? Конечно же, не Аркаша. А другой, который гонял на авто по доверенности боевого фронтовика. Выставили счет семье старика: пять тысяч долларов. За поврежденную фару. Есть такая свободная деньга у простого российского семейства? Нет, разумеется. А на нет — и суда нет. Ан нет! Это не наши проблемы, заявил г-н Шопин и направил своих боевых охранников выбивать бабки. Четверо громил явились поутру, захватили всю семью, стали угрожать, мол, о вас, козлах скудных, знаем все, даже где находится родная ваша внучка. Сам ветеран был в больнице и хорошо, что там находился, потому, что имел охотничье ружье. Короче говоря, поменяли его близкие трехкомнатную квартиру на двух, а разницу отдали за фару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101