— Миллионов сто рубликов, — предположила Алиса. — Или больше?
— Меньше-больше, все это пыль для наших гостей, — сказал я.
— Ой, Алешка, что-то все это мне не нравиться.
— Мне тоже, — признался. — И лучше будет, если ты, родная моя, отсюда…
— Почему?
— Высокое напряжение.
— А я в резиновых перчатках, — заявила. — И вообще, я умею стрелять.
— Чем? — усмехнулся я. — Глазками?
— Нахал, — дурашливо забарабанила кулаками по моей груди. — Меня Арсений научил… отстреливаться…
— Муж? Кто он у тебя на самом деле?
— Военная тайна.
Мы кружили в легком танце на денежном коврике и несли невозможную ахинею. Я смотрел в глаза женщины и видел в её зеркальных зрачках отражение Чеченца. Он темнел лицом в размышлениях о будущем, которое было покрыто тьмой неизвестности. Для нас обоих.
Я надеялся, что Новый год откромсает всю прошлую, кровоточащую жизнь, и 1-ое января для меня будет, как чистый лист бумаги для первоклашки. Увы, так не бывает. А если подобное и случается, то в книжках про вымышленную жизнь, похожую на глазурной пирог в день именин сердца.
Я чувствовал опасность — она неотвратимо приближалась, как цунами на коралловые острова Полинезии. Аборигены под кокосовыми пальмами были обречены; единственное, что отличало меня от них — иллюзия, что я могу выплыть из штормовой волны на берег, где пританцовывает поющий старичок в домотканой рубахе.
Первое, что требовалось: освободить остров от туземки. Однако Алиса не хотела покидать меня в трудную минуту и требовала винтовку образца 1891 года. Я убеждал, что сумею отбить все атаки неприятеля. Вместе с Джульбарсом.
— О, бедный песик! — вскричала женщина.
— Он твой, дорогая, — поспешил я. — Сделай приятный сюрприз супругу. Если он после Парижа, не потерял чувство юмора к нашей жизни.
— Во! — засмеялась Алиса. — Ему для полного счастья именно пса не хватает. Будет выводить его каждый день в шесть утра…
Посмеявшись, на том и порешили: будет мужу сюрприз с хвостом.
Сборы были недолгие — Алиса, кутаясь в шубу, вышла на крылечко, серебряное от инея и морозца, топнула ножкой:
— Эх, барыня-молодушка! Вышла за околышко! Ждите, сосенки-скрипенки, меня на Восьмое марта, — картинно поклонилась деревьям. — Берегите вот этого касатика, — потрепала мою голову.
Я чмокнул в щеку, нарумяненное зимним солнцем, и моя женщина, утонув в удобном кресле спортивного лимузина, удало свистнула псу. Тот с реактивной радостью отозвался и прыгнул в салон авто. Я покачал головой: скотина, а понимает, где будет лучше.
— Пока, Чеченец, — и «пежо», прокручивая рифлеными колесами на снегу, удалилось в глубину пространства, насыщенного серебристым отливом.
Жизнь меня так и не научила различать цвета. Наверно, я превратился в дальтоника, как и большинство населения новообразованной республики. Проще жить при тусклом и сереньком свете — никаких душевных волнений. Все тип-топ, как в гробу из ореха, сработанного пройдошливыми мастерами из штата Вирджиния.
Я ничего не почувствовал, глядя, как оседает холодная меловая пыль после автомобиля, в котором находились мои родные люди и звери. Потом, шкурой испытав мороз, поспешил в дом. Необходимо было привести себя и мысли в порядок. Признаюсь, мысли были сумбурны, как ночь любви.
Что-то неведомое и серьезное происходило в мире, кинутом мною, как миллионы на пол. Я присел на корточки и принялся механически собирать вощенную бумагу. Ее было так много, что она не воспринималась серьезно.
Для нищего и полуголодного населения, для которого один рубль имеет высший смысл бытия, этот денежный коврик вызвал бы либо обморок, либо пролетарскую ярость. И действительно, зачем, находясь в здравии, хапать э т о в столь неограниченном количестве, услаждая себя надеждой, что, представ перед Господом нашим, можно будет от него откупиться.
Да, ещё встречаются слабоумные людишки, не понимающие, что земная валюта в подземной кочегарке ада не котируется, равно как и в райских пальмах.
Но вернемся на планету Земля, в простуженную Россию, в заметенное снегом Подмосковье. Если рассуждать без эмоций, у покойника Лаптева остались мирские дела, которыми интересуются его то ли подельники, то ли конкуренты.
Что же неудачник мог хранить в дачном чуланчике, помимо денежной массы, похожей на винегретную блевотину?
Доллары-наркотики-золото-бриллианты-нефть-атомную портативную бомбу? Что? И где это искать? Бывший отчим перекроил дачу, и теперь я не знаю новых потайных мест. Раньше они были, мои секретные местечки, где я прятался от сумасшедшего деда-командарма, когда он слишком расходился на цветочных грядках, мелькая дамасским разящим все живое клинком, нынче все изменилось: вплоть до того, что в пучину истории канула страна, вырастившая меня, как лютик.
Если мне не будут мешать, я переберу все дощечки и всю кирпичную кладку, чтобы найти… Что? И главное — зачем? Доллары у меня имеются. Наркотической дурью не балуюсь. К золоту и бриллиантам равнодушен, как евнух в гареме. Нефтяные озера в глиноземной области не замечены ещё с мезозойского периода. Тогда зачем вся эта суета-маета?
Боюсь, что одного моего желания жить спокойной и растительной жизнью, мало. Подозреваю, что я угодил в дробильные колесики некоего сложного механизма, похожего, скажем, на гильотину, из которого выбираются только на Тот свет.
Местный «наркобароном» Лаптев, прикидывающийся непорочным коммерсантом, по теории вероятности, не намеревался так скоро покинуть наш прекрасный дольний мир и, наверняка, оставил после себя наследство. Товар в несколько десятков миллионов зеленых? Компрамат на соратников по общему делу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150