И потом — Султанчик не простит, если я с ним не попрощаюсь.
На войне быстро привыкаешь к потерям. К своей обвыкнуть не успеваешь по причинам понятным. Если в детстве смерть родных или знакомых вызывала ощущение мировой катастрофы, то теперь — как неприятный факт.
По мнению господина Соловьева, наш хитроумный товарищ оказался жертвой своего болтливого языка. Увлекся шпиономанией и либо проговорился, лежа на шлюшке, либо гульнул на всю Ивановскую…
И теперь лежал набальзамированной куклой в дорогом ореховом гробу. Сам гроб стоял в помещение кинотеатра «Авангард». Братва съезжалась на импортных лимузинах, вызывающих оторопь у простых граждан. В холодном воздухе вместе с естественной скорбью витал запашок дорогого одеколона, коллекционного вина, красивых девок, переговоров по «уоки-токи», уверенности в своих силах и хорошего настроения.
Вот так и живем, Султанчик, сказал я ему, обезображенному румянами, пудрой и статикой. Поминки переходят в здравицу и наоборот. Наша азиатская традиция. Плохо относимся к живым, повторюсь, ещё хуже к мертвым. Торопимся жить сегодняшним днем, оставляя в прошлом всех, кто не смог прорваться в настоящее.
Если мне обречено уйти т у д а, то сделаю все, чтобы бесполезную оболочку мою разметало в пыль, в прах… тлен… Так будет лучше для моего душевного состояния.
Начали произносить прощальные речи и я покинул благородное собрание. Снег похрумкивал под ногами. На морозце щеки прогуливающих уроки, смешливых школьниц пылали живым румянцем. Одна из них уронила шерстяную варежку и я, поднимая и крича девахе о её нечаянной потере, вдруг приметил враждебную тень, мелькнувшую за палатками. Показалось? Случайная игра теней? Или это уже мои психические сдвижки?
Решил прогуляться до озера. Оно замерзло, и на очищенном пятачке мальчишки пинали шайбу. Я завяз на бережку, понаблюдал за сумбурной толчеей, не чувствуя никакой угрозы и чужого присутствия.
Неужели начинаю пугаться в своем родном местечке? Скорее всего привиделось? Не та я фигура, чтобы за мной ходил соглядатай? А если ходит? Если это так, то поиграем в кошки-мышки. Только вот кто мышка, а кто кошка?
Странное ощущение мира, когда начинаешь подозревать; все прохожие, включая детишек на санках, кажутся сомнительными личностями, готовыми совершить с тобой физическую компрометацию, то бишь убийство.
Когда начал шарахаться от собственной тени, то не выдержал, плюнул на все и вернулся домой.
Квартира промерзла и в ней появился свежий запах зимы, елки, смолы и праздничного новогоднего застолья.
Я закрыл форточки — день отступал перед наступающими сумерками. Зачеркнул карандашом цифру, обозначающую сегодняшний день, когда обнаружил за собой постороннюю тень.
Потом выпил чаю с абрикосовым вареньем и уснул, как счастливый ребенок, накатавшийся от всей души на заснеженных крутых горках.
Хотел я этого или нет, но требовалась выдержка. И ещё раз выдержка. Ни одного сбоя, ни одной ошибки, ни одного просчета. Партия перешла в позиционную напряженную борьбу; враг не должен даже предположить, что знаю о его существовании. Привычно жить и действовать. А миг, когда можно будет нанести разящий удар, уверен, наступит.
Первая неделя проходила в производственной суете — подпольный заводик по производству фальшивой водки «Кристалл» задержал налог на прибыль в ТОО. Пришлось напомнить о его обязательствах, устроив банальный, но действенный погром готовой продукции.
Было такое впечатление, что над Ветрово взмылось самогонное облачко размером в Люксембург, такая возникла вонь. Ветровцы дня три дня ходили, качаясь, не опохмеляясь и закусывая забористый воздух снежками.
В конце недели мне удалось познакомиться с филером. Кружа на «Ниве» по городку, как на карусели, заехал в гости. К Антонио. Был встречен с искренней радостью, чаем, абрикосовым опять же вареньем, котом и оптимистическим гиканье Ваньки.
— А это герою на манную кашу, — тиснул под сахарницу сотенки защитного камуфляжного цвета. — И на свет, газ, воду и телефон.
— Это что? — удивилась. — Ой, Алешка, доллары? Ты что, с ума сошел?
— Ивану на Новый год! Мой подарок.
Антонио пришла в ужасное смятение чувств; дуреха, не понимала, что деньги имеют лишь прикладное значение. С ними удобно. А разве можно купить дружбу или любовь, веру или надежду? Вернуть прошлое и ушедших навсегда друзей? Увы-увы…
— А ты, Алешенька, приходи на Новый год, — предложила, прекратив наконец причитать. — К нам. Наш папа-дальнобойщик может будет, а? Попрыгаете под елочкой зайчиками…
— Агы, — согласился Иван.
— Зайчиком? — переспросил. — Не обещаю, Антонио. Как получится.
— А ты постарайся, мой хороший.
— Тогда помоги мне.
— Помочь?
От моей просьбы Антонио сползла на табуретку, решив, что я совсем спятил. Просьба же была простодушна — мне надо выйти через окошко, которое на кухне. Вошел в дверь — вышел в окно, что тут такого, дело житейское.
— И доллары за это, что ли?
— Агы, — протискивался в оконную щель. — Так нужно родине.
— Ой, мамочки, — всплеснула руками. — Ну, дурновые вы, ребята, что ты, что Сашка…
— Это точно, — сладился. — Если не сломаю шею, буду к елочке, — и прыгнул в сугроб. Как зайчик.
Любовь к таким прыжкам у меня с детства. Нравилось нырять с дачных сосенок в снежные барханы, словно знал, что буду десантником.
… Ищейку приглядел быстро — тот сидел в грязной малолитражке и жевал калорийную булочку с изюмом. Ему было тепло, уютно и, как выяснилось, слух свой наслаждал модным мотивчиком: труляля-труляля-труляля.
Мое вторжение в этот спокойный мир было грубым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150