— Гони, Чеченец! — прыгнула на переднее сидение. Была крайне возбуждена, словно чумовая — так называют тех, кто принял большую дозу кокаина. — Давай-давай, мальчик мой!.. Гони!..
— Куда, черт дери!.. — выворачивал руль; машина поскрипывала импортными суставами от столь хамского обхождения.
— В Шереметьево! — кричала, оглядываясь. — В Шереметьево, мать твою так, в аэропорт!
— Куда? — в зеркальце заднего обзора скользили пульсирующие огни.
— В Шереметьево, я сказала! — и засмеялась истерическим смехом. Леха! Я их всех сделала! Сделала! Ха-ха! Ты даже не представляешь, какая у тебя умненькая девочка. Ха-ха! Ну и рожа, извини, лица у тебя, Чеченец! Ха-ха!.. Не бойся, я в самом здравом уме!.. Это вы все здесь идиоты! Ха-ха!.. Какие идиоты!..
— Прекрати, — рявкнул. — Что происходит?
— А вот что! — принялась открывать свою дамскую сумочку.
— Пушка, что ли?
— Что? Ах, пушка! Нет! — смеялась. — Какой трусишка-зайчишка? Нет, милый мой, это почище всего оружия мира, — и вырвала из сумочки плоскую вещичку.
— Что это?
— Это? — в блаженстве нюхала. — Это рай на земле! Это бунгало, где мы будем еб… ться как кролики!.. Нет, лучше замок ХYII века!.. С привидениями!.. Ха-ха!..
— Чтобы еб… ться с привидениями?! — заорал не своим голосом, увеличивая скорость автомобиля. — Говори! Или улетаем к звездам!..
— Э-э-э, осторожно на поворотах, миленок мой! — завопила. — В тот рай мне рано!.. — Тащила пачку сигарет. — Спокойно, шеф, дай лучше огонька!.. Я нашел в кармане куртки зажигалку — пламенный язычок осветил лицо моей спутницы, оно было старым и потертым, точно у марушки с Казанского вокзала. — Фу! — проговорила, затягиваясь. — Это, дорогой мой Леха, — повертела в пальцах вещичку, — наше с тобой счастливое будущее. Если будет рай на земле, он будет у нас…
— А если без пафоса?
— Это, Чеченец, пластиковая карточка «American-ecspress» — проговорила с придыханием.
— Ну и что? — пожал плечами.
— А то, дурачок, в этом кусочке упрятано… Сколько думаешь баксов? Невозможно кокетничала, точно блядь с Казанского вокзала за бутылку сулейки, то бишь водки.
— Сто, — хекнул я, — манатов.
— Нет, хорошенький мой, здесь, — сделала интригующую паузу, пятьсот… миллионов… долларов!
Все-таки сошла с ума, бедняжка, покосился в её сторону. Она прекрасно прочитала мою мысль. Снова засмеялась: Алешенька, все это правда, наш процент за нашу работу. Работу, занервничал я, какую работу? Ювелирную, подхихикивала, раздражая до крайности. Пришлось предупредить, что мы не доберемся до воздушных ворот России, если она не прекратит истерику и не начнет излагать (без эмоций) фактическую сторону дела.
И что же я узнал за тот короткий час, когда наш комфортабельный автомобильный болид прорывался сквозь застуженное, придавленное антрацитовым снежным панцирем пространство родины?
В какое-то мгновение показалось: кошмарный сон. Увы, это был не сон, тому доказательство — мои прокусанные до крови губы.
Если бы все прошлые события не происходили со мной, я бы никогда, находясь в здравии, не поверил женщине, находящейся рядом.
Итак, эта история началась во времена апокалипсического разлома СССР. Рушилась страна — рушились судьбы.
Отец Вирджинии, генерал внешней контрразведки, был отправлен на заслуженный отдых под отечественные березки и рябинки. Помыкался под ними от безделья, да и застрелился от невостребности. Был решителен в своих поступках, чему учил и свою дочь, которая поняла, что наступают настолько смутные времена, что лучше встретить их в полной боевой готовности.
Поначалу вышла замуж за старинного приятеля отца, тоже генерала, имеющего государево довольствие и дачку в Малаховке, да скоро поняла свою ошибку — перспектива ждать земного конца импотента-зануды не прельщала.
Заметив, что мужицкое племя дуреет в её присутствии, как ширевой от ширева, Вирджиния кинула мужа, как немодную шляпку, и в качестве дочери выдающегося разведчика современности пристроилась в ГРУ. Через месяц активных занятий строевой подготовкой в постели с руководством красивая бестия получила первое звание — старшина. Через полгода — младший лейтенант, потом — лейтенант. И так далее. Словом, вскоре капитан, от вида которого у генералов поднимались звездочки на погонах и штыки в галифе, был вхож в любые кабинеты, где иногда позволял некоторые вольности с высокопоставленными персонами.
Однажды судьбе-злодейке было угодно уложить в одну койку Варвару Павловну и Арсения Игоревича, занимающегося проблемами, связанными с дурехой, то есть наркотиками. Известно, что под пытками любви любой агент колется, как кокос на голове аборигена. Арсений не выдержал изощренных издевательств над своей передней плотью и признался, что есть некая тайная организация «Красная стрела», которая готовится взять в оборот некую структуру, делающей свой скромный бизнес на людских пороках.
— Если их накроем, — сказал он любимой, — будет вселенский скандалец. Полетят многие головы.
— А зачем? — спросила Вирджиния. — Зачем такие жертвы? Мы строим новое гуманистическое общество. Надо работать с товарищами. Находить общий язык.
— Как это? — не понял «новый особист».
— Поставить их бизнес под свой контроль, дурашка, — мило улыбнулась здравомыслящая гарпия. — Дело трудное, но реальное. Все в наших руках, товарищи… И не только в руках, мой капитан…
— О, да!
Такой диалог (примерный) состоялся между двумя любящими сердцами, результатом коего стало появление в провинциальном городишке Ветрово премиленькой школьной учительницы. Разработка легенды и все её последующие шаги были плодом бессонных ночей многих аналитиков и разведчиков ГРУ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150