А это, как известно, самая прибыльная коммерция. И тот, кто контролирует поставки, скажем, героина, и есть истинный хозяин на широких российских просторах.
Мои жалкие и любительские трепыхания ими бы и остались, да где-то там, в поднебесье власти, возникли глобальные подвижки, в результате начался новый дележ сладкого пирога с наркотической начинкой.
По утверждению майора, в начале 90-х годов, когда начались истерическо-климактерические, так называемые, демократические преобразования, группа молодых кремлевских мечтателей под рев победных фанфар и шум мутных вод успели организовать на государственном уровне Дело всей своей жизни.
Цель была якобы благородная: хилые ростки демократии нуждались в серьезной финансовой подпитке, а посему, чтобы не зависеть от быстро меняющей политической конъюнктуры, молодые предприниматели, используя все свои бывшие комсомольско-организационные силы, очарование на текущих, увлеченных борьбой за трон вождей и, разумеется, деньги ВЛКСМ, вовремя переметнулись во всевозможные и бесчисленные ТОО, ООО, УКО, АЗОТ, АФО, ТТТ и так далее.
За непростое дело, вернее за структализациию и систематизацию, если можно так выразиться, опасного бизнеса взялась троица башковитых и очень инициативных комсомолят, естественно, из бывших. Один из них был из Ленинграда, второй — в очках, а третий требовал от государственных чиновников, чтобы его называли „генерал Митя“, хотя на самом деле он страдал плоскостопием, хроническим геморроем и картавил, как юный Ленин в Симбирске.
Главной цели своей жизни они добились — сумели накинуть на дикий рынок поставок и сбыта дури крепкую и надежную сеть, используя для этого, как части репрессивной государственной машины, так и молодые собственные кадры, скоро обучающиеся боевым искусствам и радикальным действиям на новой столбовой дороге капитализма.
Словом, за ударную пятилетку возникло государство в государстве. Со своими королями и королевами, кавалерами и дамами двора его Высочества, генералами и баронами, ворами в законе, челядью и лакеями, гонцами за счастьем, тетками Соньками, перевязанными поперек пуховыми оренбургскими платками, таможней, дающей добро на ввоз товара, полицией нравов и прочими службами, необходимыми для нормального функционирования сложного и скрытного от посторонних глаз организма.
Мой отчим Лаптев был винтиком в этом механизме, не самым последним, но винтиком. Установить причину его бунта не представляется возможным по известным причинам; видно, он утерял нюх, посчитав, что сумеет диктовать свои условия машине.
— А что он такое сделал? — спросил, помнится, я.
— Что-то сделал, — хмыкнула Верка. — Это мы узнаем, если первыми найдем дискету.
— Ё! — вскричал я. — Опять это проклятая дискета! Все на ней помешались. Ну, дурдом!..
Из моих возмущенных воплей товарищ майор сделала правильный вывод, что совсем недавно случились встречи, оставившие в юношеской памяти неизгладимые впечатления. Успокоив меня незлым, добрым словом, она попросила уточнить некоторые подробности. Пришлось возвращаться в прошлое, не очень-то радостное. Вирджиния внимательно выслушала и утвердилась в своем предположении, что Лаптев, хитрая лиса, очевидно, решил кормиться из двух хозяйских лоханок. Жадность сгубила и его.
Успел подстраховаться, да события так развернулись, что о его „страховочном полисе“ стало известно только после того, как пуля про била лобную кость пачечника — мошенника.
— И эта пуля была моя, — констатировал в очередной раз. — Но не возьму в толк, зачем меня подставлять?
— Малыш, ты играешь в шахматы? — устало спросила Верка.
— Плохо.
— И они все плохо играли: делали ошибки, зевки, блефовали…
— Как в том анекдоте, — вспомнил я. — Старый мастер спрашивает у случайного противника на бульваре: батенька, вы прекрасно играете, только почему не сделали ни одного хода конем. А тот отвечает: да, меня вчерась научили игры, и я забыл как конь ходит.
— Вот именно, — подтвердила Вирджиния. — Все мы такие расп… здяи, что предугадать ходы невозможно… Но главная суть в том, что и те, и другие хотели ликвидировать Лаптева, считая его предателем.
— А я-то при чем? — все не понимал.
— А ты пешка, мечтающая стать ферзем, — надавила пальцем на мой нос. А место пешки у параши, ясно?
— Подожди, а вся эта романтическая, м-да, история с Алисой? Или она тоже майор?
— Нет, вольнонаемная.
— Как это? Я про жену этого Арсения?
— Она такая жена ему, как я — мать Тереза, — рассмеялась.
— А поездка в Стрелково?! — вскричал в ужасе. — Что там вся деревня агенты?.. А мать Вани Стрелкова? А Иван? А брюхатая невеста Зинка и её жених залипухинский?..
— Все настоящее, — успокоила меня. — Думаю, деликатно обработали одного-двух человек… и легенда готова… о тетке, например.
— Кстати, Иван звонил, поздравлял с Новым годом, — вспомнил, — когда я готовил… эээ… винтовку для акции. Кстати, он хотел приехать и не приезжает, странно?
— Может, уже в пути? — предположила. — И что еще?
— А потом… Алиса нагрянула, как снег на голову?
— Вот-вот, мальчик, запомни: ничего случайного нет.
— Она была искренняя в своих чувствах. Ко мне, — застеснялся я.
Варвара Павловна засмеялась — непритворный в своих чувствах только покойник в гробу и продолжила свой занимательный рассказ о битве двух монстров, порожденных в чаду демократического угара.
Итак, бизнес на белой смерти, выразимся красиво, процветал и давал сладкие плоды всем участникам праздничного стола: от тетки Соньки на ветровском базарчике до государственного мужа, восседающего в кожаном кремлевском кресле, и смотрящего полуслепыми, как у крота, буркалами на мир через усиленные стекла школьных окуляр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150