И надо признаться — не на прием. Потому, что на прием к господину мэру с рюкзачком, где находится сто грамм радиоуправляемого пластита, не ходят.
На автомобильной стоянке били в южную ночь два прожектора высокопородистый автотранспорт будто лоснился от света. Весь этот фейерверочный антураж мог напугать лишь шкодливого угонщика. Перерезав кусачками косметическую сеть заграждения, я проник на запретную территорию. Те, кто стоял на страже казенного имущества на колесах, не обращал внимания на тени деревьев — охрана была глупа, самоуверенна и считала, что нет силы, способной угрожать хозяевам приморского края.
Потом я вернулся в переулочек имени III-го Интернационала и со спокойной душой отправился в тихую рыбачью дыру. Ветер усиливался — небо очищалось от облаков и зарождались новые звездные безделицы.
— Как ты долго. Почему? — встречала Анастасия. — Меня утром не разбудил. Почему?
— Ты спала, как сурок.
— Я здесь одна, как дура.
— Я был с тобой, — признался. — В мыслях. — И чмокнул персиковую щечку. — Благодарю за службу! — И вручил пакет с продуктами, которые приобрел в городке. — Гуляем и поем!
— А есть повод?
Я отвечал не без пафоса, что повод всегда найдется, было бы желание желание быть вместе. Скоро на берегу пылал костерок из лодочных дощечек, пенилось «Советское шампанское» и рвалась душевная песня про гору, где синяя прохлада и моря перезвон.
— Ха-ха, и неба тоже перезвон, — смеялась Анастасия, задирая голову. Мы так всегда будем?
— Как?
— Вместе?
— Всегда, — солгал я.
Потом через несколько часов на рыбачьих лодках приплыло новое утро чистое и обещающее жаркий денек. Я поцеловал спящую Анастасию в затылок, пахнущий недавним детством, и снова неслышно удалился из домика.
Последующие события вызвали у администрации Дивноморска чудовищную панику. В 15 часов 24 минут у парадного подъезда банка «Олимпийский» был подорван «BMW» господина Каменецкого — подорван в тот самый достаточно счастливый момент, когда Лев Михайлович и его водитель Гоша направлялись в мраморное здание коммерческого учреждения. Повезло им необыкновенно по той причине, что, если бы они задержались на несколько секунд в автомобиле… А так лишь легкие контузии от взрывной волны, подсмолившей лысоватый семитский череп мэра.
Понятно, что все правоохранительные службы были подняты на ноги. На срочное совещание в мэрию срочно вызвали их руководителей. Само место происшествия было оцеплено от зевак, норовящих утащить кусочки расплавленного металла — на память. В развороченном лимузине лазали пиротехники. Из своей машины я понаблюдал за производственной суетой своих же коллег. Трудились они со всей ответственностью и добросовестностью, точно надеясь в искореженной автоутробе найти смысл преступного замысла.
А он был прост: злоумышленнику, то бишь мне, необходимо было смятение в умах мэра и его сподвижников по олимпийскому движению. Когда человек страшится за собственную шкуру, он, как правило, совершает ошибки. Я надеялся и верил, что Льву Михайловичу не свойственна поза героя и он обратит свой взор к благодетелю своему: заслуженному наркобарону республики господину Дыховичному. Более того поспешит в «Орлиное гнездо», чтобы потребовать объяснений. Все зависит от степени контузии мэрской головы. Следовательно, есть возможность предельно откровенного скандала. А именно в такой бузе и открывается истина.
Поэтому мои боевые действия в 15 часов 24 минут были вполне миролюбивы — от мертвого врага никакой пользы как от дохлого льва.
Расчеты оказались верны. На развалюхе я покатил к перевалу Дальний круг и там занял потайное местечко для удобного наблюдения. Когда с гор опустились на сиреневых парашютах сумерки, по вновь заасфальтированному серпантину прошел автомобильный кортеж. Моя колымага поковыляла за ними, и очень даже резво поковыляла: буквально парила над планетой, будто орбитальная станция «Мир», готовая вот-вот бултыхнуться в бездну Мирового океана.
На охраняемую территорию санатория я прибыл на плечах противника. Во-первых, в его рядах наблюдались общие панические настроения, во-вторых, в темной комнате все кошки черны, так и мой автомобильчик, должно быть, показался на строгом КПП новой скандинавской моделью, и поэтому проблем у меня не возникало. Припарковав машину под елями, я направился к главному санаторном корпусу, рядом с которым расположился боевой отряд господина Каменецкого.
Здание, построенное в духе социалистического конструктивизма, напоминало огромный куб, украшенный гипсовыми чашами благоденствия всего трудового народа. Судя по тому, что большинство окон неприятно темнело, эра всеобщего процветания закончилась. Наступили суровые будни капитализма и по этой причине расточительный свет пылал только на втором этаже. Нетрудно было догадаться, кто оплачивал счета за электричество и прочие коммунальные услуги.
Маскируясь под ночными деревьями, я извлек из рюкзака портативную подслушивающую систему, которую приобрел по случаю года два назад у выпивохи-полковника из МВД по смешной фамилии Жигайлович. Слухач снимал с оконного стекла тембры голосов и переводил речь на аудиопленку — для тех, кто все хочет знать.
После того, как миниатюрный лазерный ушастый зайчик запрыгал по невидимо дребезжащим от голосов стеклам, я нацепил наушники и принялся слушать музыку высших сфер. Поначалу прошли бытовые звуки и пустые слова приветствий, затем раздался спокойный и бархатистый голос, мне ещё незнакомый:
— Лев Михайлович, подозреваю, желаете говорить конфиденциально?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125