— задал я глупый вопрос.
— Саныч, прояви смекалку, — ответил Фаддей Петрович. — Будь весел и находчив… Действуй! — и вытолкнул меня из теплицы.
Я побрел по тропинке, краем глаза наблюдая за передвижениями в лопухах своего подельника, который вскоре исчез за огромной, как цистерна, бочкой с краской. Черт-те что! Никакой героизации чекистского труда.
Однако делать нечего — надо проявлять смекалку и находчивость. У меня было две идеи. И обе в духе происходящих событий. Первая — стащить портки и побегать за романтической девушкой Ирэн по всему поселку. Вторая побегать, но в штанах за восторженной Лилией Аркадьевной, в девичестве Стеблинской. (Жаль, что со мной не было словесника Резо, он бы тут же убрал первые две буковки из этой фамилии и очень бы этому радовался, как шалун.) Обе идеи были сами по себе хороши, однако волочиться за дамами по пыльным проселочным дорогам? И потом, у них же есть кавалер!
Ах, да! Я совсем забыл про него, хозяина жизни из Тамбовской губернии. Кажется, ему надо помочь покрасить забор?
Дальнейшие события развивались, как в Клубе веселых и находчивых, есть такая передача на TV для деревянных по пояс. И ниже.
Этот красноперый, то есть военнослужащий внутренних войск, приблудился из соседней части, охраняющей коровник с химическими средствами поражения всего живого в радиусе десяти тысячь миль. Лейтенант Доценко помог «девочкам» с удобрениями для теплицы; своим трудолюбием и хозяйской хваткой он завоевал сердца дачных дам. К обоюдному удовольствию, между молодыми вспыхнула, как керосинка, симпатия и даже любовь. И вот результат этих чувств-с — слямзенная из в/ч цинковая зелень гуляет по всем доскам приусадебного участка.
Я полюбовался старательной работой шпанюка.
— Как служба, лейтенант Доценко?
— А что?.. — вздрогнул маляр. — А вы кто?..
— А я майор Пронин, — гаркнул я. — Из спецподразделения по борьбе с расхитителями социалистической собственности. Что ж это, лейтенант, бочку с краской, а?.. Оторвали от боевых товарищей. Нехорошо. Мы давно за вами…
— Так это, товарищ майор… Бочку списали. По сроку хранения.
— Ничего не знаю. — Майор Пронин был суров. — Нужно собрать краску, лейтенант, взад…
— Как это?..
— Соскоблить… все…
— Что-о-о?
— И с дома тоже, — рявкнул я. — Скоблите, лейтенант, скоблите…
— Это же невозможно… — плаксиво заныл воришка в галифе.
— А подрывать обороноспособность отчизны возможно? Или желаете по этапу в дисбат?.. — Впрочем, майор не был солдафоном. И имел крепкое, как портупея, но доброе сердце. — Можете пригласить на помощь женщин…
— Ну, я не знаю… — растерялся.
— Что за разговоры в строю?!
Разумеется, я несколько сгущаю краски… м-да, как лейтенант Доценко зелень цинковую на заборе. Но за общий смысл ручаюсь. Платить надо за все. Даже за бочку с говном.
На страдающий вопль мужа и зятя «девочки» сбежались мигом, как на петушиное кукареканье. Что и требовалось. И пока они втроем решали проблему, как и чем скоблить, мы с Фаддеем Петровичем решали свою проблему, пролистывая амбарную книгу. Пропахшую невозможными запахами духов, помады и пудры. Этакий альбом вечной любви. Записи были нанесены аккуратным девичьим почерком, с завитушечками. Было несколько параметров — время, место, имя-фамилия-прозвище, способ и… оценка по пятибалльной системе. Сексуальных качеств партнера. Я бы расхохотался над всей этой надушенной, фантастической, феерической бухгалтерией, пролистываемой моими руками, да слишком был занят…
Что и говорить, жизнь наша иногда преподносит такие причудливые взбрыки, такие выверты нечеловеческого ума, такие физиологические пассажи, что остается только разводить руками. Да почесывать затылок.
И я нашел! Сидя в лопухах и под бочкой ворованной краски. Нашел. После записи: «Латын. (Доспехов-Рыцарь), разнообразно — 37 раз, 5+!», бежала другая запись: «Кузьма (КГБ-инспектор), сзади — 1 раз, в уазике — 1 раз, под баобабом — 1 раз, 3-».
Я во всю эту галиматью не поверил. Бы. Но как можно не верить собственным неодарвинским буркалам? И тому, что находилось в моих руках. Какая удача, что в плесневелых мозгах молоденькой и, должно быть, хорошенькой Лилечки зародилась столь неодолимая страсть к учету. И это верно, как говорил великий Ленин: социализм — это учет! И вот результат бессонных ночей и высокой производительности лохматушки… Я захлопнул главбуховский фолиант и передал его главному смотрителю. Фаддей Петрович сморщился, будто тяпнул серной кислоты.
— Надеюсь, нашли, что искали?
— Да, — ответил я. — Спасибо.
— Да уж пожалуйста, — засмущался. — Наверное, вы меня презираете? Потряс альбомом любви и греха. — Тряпка! Половая!.. А вот и не тряпка! — И в праведном гневе, вскинув гроссбух над головой, шлепнул его в бочку. Краска с жадностью изумрудного аллигатора в Ниле заглотила творение рук (и не только) человека. Хорошо, что я успел пролистать странички тигрицы, пропахшие африканским зноем и заполошными воплями любви под ветвистыми баобабами. Вот таким вот образом, — промычал старый карбонарий. — И её, проститутку, утоплю здесь же!.. Basta!
— А зачем? — пожал я плечами. — Хай мучается.
— Вы так думаете, Саша?
— Прошлого не вернуть, — кивнул я на бочку. — Никогда. А это страшнее смерти.
— Верно-верно, — вдохновился Фаддей Петрович. — Ха-ха! Как это верно. Александр, вы мой избавитель. Теперь пусть у неё душа болит. А я свободен! Свободен… — И вприпрыжку побежал в теплицу, счастливчик. Праздновать окончательную победу. Духа над плотью, которая у половины человечества таится в лебяжьих ляжках. — Свободен!
Я же направился к калитке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192