Тут появляется рвотная электричка - дачная публика рвет к её дверям, похожим на лязгающие гильотины. Некто цапает господина Шокина за рукав и тащит в публичный смердящий вагон. Понятно, что некто - это я сам.
- Привет от Лиль Борисовны, - говорю. - И делай вид, что дачник, шучу, - а то нас сразу сдадут в ментовку.
- Как это делать вид? - спрашивает больным голосом.
- Ладно, - говорю, - проехали. И поехали, - за окнами электрички мелькает пейзаж замусоренного нищего пригорода. - Прошу прощения, - и отбираю мобильный телефон. - Зачем нам вызывать свидетелей?
- Вы... вы ведете себя... как бандит с большой дороги, - горячится.
- Ба! - улыбаюсь. - Вы не знаете, как они на самом деле ведут... Спросите у сотрудников "Арийса", с которым вы имеете, насколько мне известно, дела.
- Нет у меня никаких дел!
- А вертолетик кто поднял?
- Не знаю. Это не моя инициатива, - нервничал чиновник, переступая с ноги на ногу в заплеванном дребезжащем тамбуре. - Я требую вернуть жену?
- Она купила шубку, - посчитал нужным сообщить.
- При чем тут шубка?! - взбеленился член правительства.
То есть разговор в болтающемся тамбуре общенародного транспорта меж двумя джентельменами проходил весьма нервно. Один из нас выглядел прекрасно: хорошее настроение, улыбка, солнцезащитные очки. Второй смотрелся ужасно: настроение паршивое, рот перекошен от страха, очки с линзами, неприятно уменьшающие глазки. Нетрудно догадаться, кто был кто.
- Они меня убьют, - заныл господин Шокин. - Вы не знаете, с кем связались.
- Знаю, - отвечал я. - Но пока меня интересует Ахмед. Где я могу его найти?
- Они страшные люди...
Не выдержав, предупредил, что мы теряем время, а это чревато для госпожи Шокиной неприятностями. На это мой собеседник снова заметил, что я действую самыми отвратительными методами. Я посмеялся: это методы охранного общества "Арийс"; кстати, не они ли зарезали моего лучшего друга и популярную журналистку?
- Я не понимаю о чем речь? - взвыл чиновник, серея лицом.
И я ему поверил: все было бы слишком просто. Кто-то пытается подставить господина Шокина. Главное, чтобы он сам это понимал. О чем я и сказал: идет крупная игра, и он в ней пешка. Пусть молит Бога, что ОН послал меня к нему.
- Вы о чем? - нервничал.
- О вечной жизни, - и повторил вопрос, где найти Ахмеда?
И наконец получил ответ: возможно, у брата по имени Аслан, который вместе со своими нукерами "держит" рынок в Лужниках. Где конкретно? В сектора "А", там у них, кажется, дирекция.
- А что по джипу?
Член правительства мнется, потом выдавливает из себя: автомобиль был отдан в личное пользованием сыну. Какому, простите, сыну? Владимиру - его, Шокина, сыну. И есть подозрение, что он связался с очень нехорошей компанией.
- С нехорошей компанией, - хмыкаю я. - И где у нас Вован?
Этот простенький вопрос вызывает у господина Шокина приступ паники: выхоленное лицо покрывается болезненным брусничным цветом и потом, в бегающих глазах плавится нескрываемый страх. Приходится успокаивать отца своего падшего сына, мол, все останется между нами. И что же выясняется? Девятнадцатилетний Владимир, будучи студентом МГУ, "подсел" на героин. Об этом родители узнали недавно, разумеется, были предприняты попытки лечить, но... господин Шокин развел руками:
- На него оказывает пагубное влияние, - замялся, - любовник.
- Любовница, - машинально поправил я, решив, что ослышался.
- Нет, именно любовник, - вздорно проговорило высокопоставленное лицо.
Я невольно рассмеялся: ну дела твои, Господи! Наказал таки ТЫ мерзавца по полной программе: сын-наркоман да ещё и педераст. Лихо-лихо закручен сюжет житейской истории, нечего сказать.
- У нас горе, - печально заметил господин Шокин, - а вы смеетесь.
- Это у меня нервное, - повинился я. - И где мне их найти?
- Кого?
К сожалению, отец не знал, где сейчас живет Вова и его противный любовник. После того, как была предпринята насильственная попытка лечить сына от наркотиков, он скрылся от медицины и родителей. К поискам отпрыска подключен частный детектив, но результата пока нет.
- Частный детектив? - интересуюсь. - Кто такой?
- Не знаю, - пожимает плечами. - Мне его рекомендовали с Лубянки. Он раньше там работал, а себя сам по себе. Как-то он себя называет... менхантер... охотник на людей, что ли?
- Интересно-интересно, - и требую номер телефона "охотника".
Меж тем электричка убавляла ход. Пассажиры потянулись в тамбур с мешками и тележками. Господин Шокин занервничал, словно опасаясь, что народные массы его опознают и потребуют отчета за работу всего правительства. Я его успокоил: наш народец живет своими частнособственническими интересами, то есть для него главное, что прорастет на его личной грядке, а своих слуг он воспринимает, как неизбежное зло, появляющееся ежедневно на экранах ТВ.
- Я не понимаю вас? - сварливо заныл высокопоставленный чин. - Массы ко мне относятся хорошо. Я даже буду баллотироваться в 200-ом округе столицы.
- Что вы говорите? - удивился. - Из 200-го округа в 2000-ый год. Ну тогда туда - вперед ногами!..
И когда двери электрички с шумом открываются, пинаю кандидата в депутаты на перрон, чтобы он хотя бы частично подышал крепким навоженным воздухом родины. Последнее, что заметил: лакированные туфельки г-на Шокина переезжают колесики хорошо нагруженной тележки.
Мой расчет оказался верным: пока чиновник, далекий от нужд народа, будет тыкаться на подмосковном перроне, я успею прибыть к следующей станции. Оттуда на попутке - до родной до Луговой. Там переведу дух, чтобы с новыми силами взяться за горящую проблему.
А как же мадам Шокина? Я получил необходимую информацию, следовательно, она должна обрести свободу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117