у горизонта происходила титаническая вечная борьба тьмы и света. Лезвие будущего утра казалось пытается распороть брюхо ночи, чтобы выпотрошить требуху полнощных наваждений и страхов.
Я вспомнил другую ночь и женщину в ней: зачем кромсать сумасшедшую журналистку, да ещё с такой художественной резкой? А если некто решил прикрыть свой тонкий расчет столь топорным исполнением?
Вопросы-вопросы, пока не имеющие ответов. Что делать - я в начале пути. И путь этот, возможно, закончится для меня через несколько дней... или несколько столетий?..
У меня мало времени - это я чувствую. Пока на шаг опережаю врагов. Они уверены в своей силе и это дает мне преимущество, небольшое, но преимущество.
Что там говорить: начало моих боевых будней на гражданке резвое: два трупа, складированных в багажнике, а впереди - ещё более прекрасные перспективы.
Ночная поездка заканчивается на окраине Луговой - местечке, удобном во всех отношениях. Во-первых, далече от цивилизации, во-вторых, хорошо мне известном. Здесь находится старый коровник с огромной выгребной ямой, о которой сказывал дед Матвей, когда притопил в ней "восточного" германца. История та случилась годков двадцать назад, во времена расцвета интернационального и колхозного движения, но народный сказитель повествовал её всякий раз, приметив на столе бутыль.
По глубокой колее автомобиль продирается к забытым строениям, от которых остались одни бетонные стены да яма с дерьмом; остальное домовитые луговчане растащили по своим углам.
Когда свет фар пляшет на стенах, серебрящихся от дождя, выключаю мотор. Оплеухой привожу в чувство оглы, посчитавшего, очевидно, что ему удалось без маеты перекочевать в мир иной.
- Ыыы, - страдает, осознав, что по-прежнему находится в трудном полете над земной юдолью.
- Повторить вопросы, - проявляю благосклонность к его положению. - Или не надо?
Мой новый недруг решает быть последовательным и, проклиная мой род до седьмого колена, заявляет, что я не услышу от него более ни слова. Подобный героизм вызывает у меня улыбку. Мне нравятся фанатики. Вскрывать их так же интересно, как медвежатникам незнакомые сейфы. Что для этого требуется? Верно - подручный инструмент. Например, рашпиль. Его я и сыскиваю в бардачке. Оглы пока не понимает моих намерений и живет иллюзиями о благополучном исходе. Резким движением тискаю рашпиль в его приоткрытый рот, где угадываются окоронкованные золотом зубы. Помнится, я был прилежным учеником и у меня была пятерка по труду, в частности, по обработке металлов. И поэтому реакция человека под моей умелой рукой удивляет: он корчится, точно ему неприятна вся эта трудовая терапия - он хрипит и требует к себе внимания, не хочет ли он пожаловаться мне же на свою плачевную участь? Я вырываю инструмент с золотым налетом из пасти: что случилось, герой из героев; кажется, у вас, трупная мразь, возникло желание поговорить на острые темы дня?
- Ыгы, - щербатится зубками, похожими на зубцы кремлевских стен.
Я смеюсь: зубы у тебя, оглы, как зубцы кремлевских стен. Мою шутку плохо понимают, в радужных зрачках врага сияет священный ужас. И я понимаю противоречивые его чувства: мало кому приятны такие лечебные процедуры по ночам.
Не верю в доблесть тех, кто готов ради идей пожертвовать собой. Боль развязывает языки всем. А те мифы о героических мертвых, которыми пичкают живых, есть вульгарная небывальщина им в утешение. Конечно, Местан-оглы тоже надеется на лучшее. Он готов рассказать мне все, как на духу, а я отпускаю его на все четыре стороны за двести тысяч долларов.
- Да, брат? - клацает поврежденной челюстью.
- Двести, - шучу я, - пятьдесят.
Дурак не понимает, что обречен. Я знаю, что такое "кровная месть", и мне не нужны лишние проблемы. Впрочем, почему бы не предоставить шанс врагу, если он его, естественно, заслужит - заслужит правдивыми ответами.
И я их получаю в полном объеме. Да, Местан-оглы и его нукеры выполняли "грязную" работу по вышестоящему приказу. Команда на мою ликвидацию последовала от вора в законе "Ахмеда", то бишь Ахмеда Исмаилова. Найти его можно в гостинице "Украина", там он проживает со своими многочисленными родственниками.
- Он ваш или кто?
- Он ваххабит.
- Чечен, что ли?
- Чечена, - испуганно повторяет, - чечена.
- А какой номерок, - спрашиваю, - чисто конкретно?
- Не знаю, брат, - кается мой собеседник. - Ахмед к машине выходил, клянусь...
- А я тебе верю, оглы, - успокаиваю.
Думаю, счастье мне улыбнулось: враги отнеслись к выполнению боевого задания спустя рукава, решив, что имеют дело с рядовым жителем столицы, которого можно вырезать из жизни, точно фигурный силуэт из жести. И что теперь? Нас ждут затяжные бои или кавалерийский прискок?
- Об Ахмеде расскажи, - требую, - мало-мало.
Меня не понимают: вор в законе - он вор в законе на всей широте и долготе нашей любимой родины. Уважаемый человек, да, смеюсь я, чай, не петрушку да кинзу продает на рынке, а траву-дурман да хохлушек-галушек? Местан-оглы закатывает глаза к небесам и становится похожим на кающего грешника, мол, мое дело малое: молиться и молиться своему аллаху в тюрбане.
- Молись, оглы, - задумываюсь, - молись.
Я чувствую, что информатор правдив, как никогда, но это никак не облегчает его доли. Он лишь зубец в гигантском и опасном механизме, ему неведомы приводные ремни, основные его узлы и стержневые рычаги, он не имеет перспективы для дальнейшей работы в криминальной конструкции по той причине, что не выполнил точно приказ шестерни. То есть настоящий оглы обречен на смерть и лучше для него будет, если закончит свой бренный путь в выгребной яме коровника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117