О чем я и сказал, подтвердив слова новым ударом. Строптивец наконец понял, что нужно говорить правду и ничего, кроме нее. И что же я узнал? Практически ничего: Беннат и Юннус (в багажнике) выполняли просьбу земляка Местана-оглы, который якобы попросил следить за квартирой в этом панельном доме.
- За кем следить? - уточнил.
- За должны-ы-ком, да, - хныкал кровью южанин, - Местан-оглы так сказал.
- Долги надо отдавать, - назидательно проговорил, интересуясь, где мне найти того оглы, кому я что-то должен. - И обшарил карманы, чтобы наткнуться на две фотографии именно с моей привлекательной жиголовской физиономией. - Верным идем путем, товарищ. - И повторил вопрос о местонахождении того оглы, кому я что-то должен.
- Нэ знаю я, - заныл Беннат. - Меня убу-у-ут.
- Выбирай: они потом, - сказал я, - или я сейчас.
- Нэ знаю я...
Я умею быть терпеливым, если того требуют обстоятельства, но когда моим доверием злоупотребляют... Накинув самодельную петлю из шланга на чужое горло, я с помощью отвертки принялся накручивать резину - удобное орудие для несговорчивых. И с каждым оборотом чесночный запах смерти усиливался.
- Ды-ы-ы, - вывалившийся язык был похож на галстучный стилячий хвостик.
Я даже посмеялся: Беннат, у тебя язык, как галстучный хвостик; в следующий раз его чик-чик, отрежу. Шутка плохо воспринималась - новый друг цеплялся за жизнь, как ухнувший в ущелье альпинист за спасительный трос.
- Итак, где мы найдем Местана, - повторил вопрос, - оглы?
- На Ры-ы-ыжком, - хрипел южанин, - на рынке. Там блызко.
- Так ночь же, - удивлялся я. - Покупатели все спят.
Подозреваю, что конвульсирующее под моей рукой тело окончательно потеряло веру в человека. Я вернул эту веру - ослабив резиновый капкан на горле. И пока счастливчик приходил в себя, я решил навестить квартиру, где резвилась молодежь, забывшая о времени, и тишине.
Мое появление было некстати. Я был зол: праздник мог превратиться в поминки, если бы моя рука не ошиблась при наборе телефонного номера. Почувствовав мое состояние, Катька заныла, мол, скука в Луговой, дождь и день рождения у Васи... Друзья толкались на лестничной клетке. Я поинтересовался: кто из них умеет водить машину? Вперед выступил акселерат Степа, технически многосторонний такой юноша. Давя вулканические прыщики на щеках, он согласился совершить ночное романтическое ралли в Подмосковье.
За четверть часа все вопросы, связанные с бензином, степиной бабушкой, теплыми вещами и проч., были решены и я с огромным облегчением наблюдал за удаляющими габаритными огнями своего драндулета.
Пора было возвращаться к своим делам. Что я и сделал, прыгая через лужи, изображающим из себя ночные карельские озерца.
Меня не ждали: человек, лежащий кулем на заднем сидении "Вольво", увидев меня, расстроился до крайности и засучил ногами. Сев за руль, я вырвал кляп из хищнической пасти, мол, говорите, если хотите.
И что услышал? То, что услышал, меня уморило. А уморило следующее: я отпускаю "брата" Бенната на все четыре стороны, а он в мои зубы десять тысяч долларов, кровно заработанные на продаже петрушки и кинзы.
- Сколько-сколько? - спросил я, выезжая на ночной проспект, похожий на реку под метеоритными потоками.
- Двадцать, брат.
- Мало будет.
- Тридцать пять, - ныл лавочник за спиной. - Болше нету, клянусь мамой.
- Надо подумать, - за стеклами трассирующими очередями мелькали рекламные огни. - Мало опять будет, однако, - продолжал я играть в ночной аукцион.
Странные времена и странные люди, в них живущие. Многие считают, что можно купить все и всех. И покупают. Правда, прежде закладывают свою бессмертную душу в ломбард, в окошке которого маслянится от счастья сатана. И в результате мы имеем то, что имеем: период полураспада, гниение идей, кровавую сукровицу из веры и надежды, сперматозоидную слизь вместо любви.
Железнодорожный вокзальчик напоминал аккуратненький прибалтийский замок. Освещенная новая автомобильная эстакада нависала над ним, подобно электрической дуге. Рынок темнел - я был прав: покупатели дрыхли, равно как и продавцы. Напротив торжища сияла от света прожекторов и дождя церковь. Было такое впечатление, что в этой глубокой полуночи происходит некое противостояние сил - сил света и тьмы.
Я притормозил машину у церковной ограды. На заднем сидении корчился человек без лица, напоминая пещерного червяча из моего детского бреда.
- Ну приехали, - сказал я. - Куда теперь?
- Сто тысяч, брат! И машы-ы-ыну!
- Не брат я тебе, - вспомнил слова одного из современных киношных героев.
Под чужое проклятье и вой машина закружила по проточным улочкам, омывающим рынок, как остров. Скоро я обнаружил то, что искал: это была современная коробка магазина, слепленная из цветного пластика и стекла. По уверениям Бенната, там по ночам трудился Местан-оглы в качестве директора. Охраняют его трое: секьюрити в зале и двое в служебных помещениях. Вооружение: пистолет, нунчаки и дубинки. Вход служебный из торгового зала, есть ещё "черный" - через него завозят продукты. Мой спутник был словоохотлив: он хотел ещё пожить на благо своей прикаспийско-нефтяной родины. Увы, я должен был его огорчить - и огорчить серьезно. Меня оправдывает то, что во-первых, на войне как на войне, во-вторых, подарил недругу легкую смерть: тык отверткой в ушную раковину - и переход из одного состояния в другое практически неприметен и бескровен. Потом: я ничего не обещал. Как правило, держу слово. А нет слова - есть труп.
...Я люблю ночные магазинчики: давки нет и продавщицы любезны, как шлюшки на Тверской.
Магазинчик самообслуживания с диковинным названием "Нешомэ" освещался, точно праздничная карусель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117