- Его н-н-нет, - клацал зубами о стакан.
- Где нет?
- Н-н-нет, - пил водку как воду.
- Где нет? - не хотел верить.
- У-у-убили, - услышал наконец ответ. - У-у-убили Веньку.
Я рассмеялся в голос - такая вот неожиданная реакция. Не рыдать же белугой? И потом: не поверил. Хотя уже знал, что это есть правда, и все равно не поверил. Мне показалось: сон. Нет, это был не сон. Луна была слишком настоящей, она источала сладкую горечь полыни и смерти.
Потом тоже выпил водки - и пил как воду. Она была пресна и напоминала вкусом желток луны, разбавленный в спиртовой эссенции.
После этого пришло понимание, что праздник Возвращения для меня закончился, он закончился в этот мертвый час полнолуния. Для меня начался отсчет нового времени - новой для меня войны.
Я хотел вернуться в Мiръ и питал на этот счет надежду, что в нем не погибают те, кого любишь и с кем можно часами говорить по душам. Мой друг погиб, его убили темные люди, как сказал, плача, младший его брат.
Мы мчались в машине, рассекая холодный лунный воздух, и я задавал вопросы и получал ответы. И чувствовал вину за гибель товарища. И понимал, что уже ничего нельзя сделать. Нельзя вернуть того, кто погиб. Остается только жить и мстить. Мстить и никогда не умирать.
Я научен танцевать быстрый танец jig, а тот, кто умеет приглашать на этот танец девушку по имени Смерть и танцует с ней, обречен на бессмертие.
Моему лучшему другу перерезали горло - перерезали небрежно, то ли по-любительски, то ли от чрезмерного профессионального изуверства. Он лежал в луже крови, её было много. Она отливалась дешевым темным вишневым вином, над ней висела ночная мошкара, она серебрилась. Было слишком много крови, вот в чем дело, и эта кровь питала весь окрестный гнус. Когда так много крови, это говорит о том, что убийцы делали свою работу спустя рукава. Или были слишком уверены в себе. А кто нынче на наших просторах чувствует себя вольготно?
- Они кричали не по-нашему, - вспомнил Санька. - Они клекотали, как птицы.
- А, - сказал я, - должно быть, горячие дети юга.
- Что? - не поняли меня.
Я присел у трупа, стараясь не пачкать армейские ботинки спецназа люблю чистую обувь. Мошкара пугливо вспухла, а комариный гнус, отслоившись от питательного гемоглобинового изобилия, наполнил ночь злым зудом. Лунные дольки отпечатывались в мертвых зрачках моего друга. На лице, искаженном предсмертным оскалом, сохранилось детское выражение обиды. Обидно: жизнь отобрали как игрушку? Кто это сделал? И почему? Не я ли должен был оказаться на его месте? Или это случайный скок - кража со взломом?
- Найди простынь, - сказал я Саньке. - И прикрой.
- Я боюсь, - проныл
- А ты не бойся, - усмехнулся. - Раньше нужно было бояться.
Когда мы ехали на дачу госпожи Пехиловой, выяснилось, что братья решили провести вместе веселый праздничный вечерок. Веничке было скучно тащиться на край земли и он ничего лучшего не придумал, как взять младшенького. С одним условием: не мешать ему хотя бы первый час.
- То есть? - не понял я.
- Ну он сначала идет на дачу, - объяснился Санька, - а потом я. Вроде как случайно проходил мимо.
- Рояль в кустах, - понял я. - И где ты прятался?
На дереве, получил исчерпывающий ответ. И это обстоятельство, как выяснилось скоро, спасло ему жизнь.
Прибыли братья в дачную элитную местность на такси - старший решил пустить пыль в глаза младшему. У магазинчика спросили улицу III-го Интернационала. Им посоветовали идти напрямки - через мосток, так удобнее и быстрее. Пошли - сумерки выплывали из ближайшего перелесочка, как тени дирижаблей. Выйдя на нужную улицу, старший договорился с младшим о плане дальнейших действий.
- Не будем пугать дамочку, - изрек он, - а то ещё подумает не то, - и предложил Саньке вскарабкаться на удобную трехсотлетнюю ель у дачного забора.
Тот без особых проблем влез на дерево и оттуда принялся осматривать тихие смиренные окрестности. Между тем старший, тиснувшись в калитку, шел по гаревой дорожке, петляющей меж взрыхленных клумб. На веранде восковел уютный свет лампы. Потом в её открытых окнах мелькнула женская тень. О чем говорили два любящих сердца неизвестно, но факт остается фактом: Веньку не погнали поганой метлой. А, видимо, после исполнения известной песенки посадили есть праздничный бисквитный торт. Минут через пятнадцать младший приустал сидеть на еловых сучках и решил напомнить о себе художественным свистом. Фью-фью - залился фальшивым подмосковным соловушкой. Да пел недолго: дачную тишину нарушил мощный танковый звук. Он приближался и был неприятен. По проселочной дороге пробивались два боевых джипа с тонированными стеклами. Дальнейшие события напоминали кошмарное сновидение: из авто, притормозивших близ дачных ворот, выпала группа людей. Она была темна и агрессивна. Уничтожая тепличную красоту клумб, боевики ворвались на веранду. Услышав оттуда гортанные крики и хлюпающие звуки кровавой резни, Санька в ужасе сполз по стволу и притих у корневища. После того, как танковый гул пропал, он заставил себя подняться на ноги. И уже понимал, что случилось самое страшное. На веранде по-прежнему восковела лампа. Лежа у стола, Венька как будто хлебал из лужицы, поблескивающей антрацитовыми искрами. Растерявшийся младшенький даже позвал его по имени.
- А потом я поскользнулся, - признался Санька. - И упал в такое липкое и теплое... кровь, да?
- Да, крови много, - согласился я и увидел кровоточащий хвост смерти, исчезающий за дверью гостиной. - Ты лучше туда не ходи, - посоветовал.
И поступил правильно: на резном диванчике находилось обнаженное женское тело, исполосованное тесаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117