И вы явились, чтобы попросить меня о конфиденциальной услуге. Хотите, чтобы я влез в вашу жизнь и решил все ваши проблемы? – Варламов прикурил сигарету и насмешливо на него посмотрел. – Идите лучше домой, молодой человек. Не слушайте глупых баб. Вечно они болтают всякую ерунду.
Шахов молчал, разглядывая сухие, но ухоженные пальцы Ивана Аркадьевича, в которых тлела сигарета. Варламов явно затеял какую-то игру и проверял его. Нет, Марина говорила о нем чистую правду, даже, возможно, недооценивала его. Этот человек был способен на многое и на встречу согласился неспроста, но открываться перед Сергеем не торопился, за своего не признал. Пока не признал. Надо было что-то предпринять, чтобы дело сдвинулось с места. Но что? Любая ошибка, и он пойдет домой ни с чем, а возвращаться ему отчего– то резко расхотелось. Шахова даже охватил азарт. Деньги режиссера явно не интересуют, размышлял хирург, поэтому предлагать ему презренный металл бессмысленно. Уговаривать его тоже бесполезно. Сергей твердо посмотрел в глаза режиссеру и сухо улыбнулся.
– А я ведь в какой-то мере ваш коллега, Иван Аркадьевич. Тоже судьбы меняю, – сказал он, и в глазах Варламова вспыхнул жадный огонек.
– И как вам? – спросил Иван Аркадьевич, глубоко затянулся и выпустил струйку дыма к потолку.
– Страшно, – признался Сергей, он понял, что юлить перед этим человеком нельзя.
– Рассказывайте, – попросил Варламов. Рассказ занял немного времени. Сергей наблюдал, как менялось выражение лица режиссера, жадный огонек в его глазах потух, и Варламов скукожил такую скучную физиономию, что Сергей понял – заинтересовать режиссера у него не получилось. – Из-за этой ерунды вы меня побеспокоили? – подтвердил его предположения Иван Аркадьевич, когда Шахов посветил его в суть дела. Сергей напрягся, но Варламов поспешил его успокоить: – Вы мне симпатичны, поэтому я помогу вам. Это дело не стоит и выведенного яйца. Даже скучно. Фото вашей одноклассницы у вас с собой? И адресок ее мне черкните.
Шахов кивнул, достал портмоне, извлек оттуда фотографию Сю и положил на стол перед Варламовым.
– А адрес вам зачем?
– Хочу посмотреть на нее воочию, на походку, мимику и характерные жесты, – объяснил Иван Аркадьевич, с интересом взглянул на карточку, некоторое время разглядывал ее внимательно и морщил лоб. – Дело дрянь, – сказал режиссер, снял очки, протер их салфеткой, нацепил на нос и снова уставился на фото. Шахов вновь напрягся, сожалея всем сердцем, что приехал в ресторан на машине. Порция вискаря бы ему сейчас не помешала. Варламов своими заявлениями его нервировал.
– Почему дело дрянь? – раздраженно спросил Сергей: режиссер, похоже, не собирался ничего ему объяснять.
– Внешность у вашей одноклассницы нестандартная. Я не знаю актрис с такими внешними данными и сомневаюсь, что мы найдем похожий типаж.
– Отказываетесь? – спросил Сергей. Варламов посмотрел на него так, словно он спросил абсолютную глупость. И Шахову захотелось режиссера придушить или сделать ему принудительную пластику морды, чтобы навсегда стереть со лба Ивана Аркадьевича эту идиотскую мимическую морщину на лбу, выражающую усталость от несовершенного мира, неспособного его, гения, понять.
– Раз я обещал помочь, обещание выполню, – отчеканил Варламов. – Это вы, молодежь, распоясались – дальше некуда. Ответа за свои слова не несете. Слова для вас – пустой звук. Пообещать и не сдержать свое слово для вас в порядке вещей. Эгоисты! Живете только для себя, лишь бы хапнуть от жизни побольше благ и устроить свою задницу покомфортнее. Ни морали, ни принципов, ни креатива. Даже кумиры у вас полуфабрикатные.
– Ну, знаете ли! Попрошу не обобщать! – возмутился Сергей и отчего-то покраснел. В чем-то Варламов был, конечно, прав, но какого хрена он морали ему читает и еще оскорбляет, называя молодежью! Нашел мальчика, старпер несчастный, заносчивый сноб. Ему сорок три года, у него своя клиника, у него клиентура из высшего света, и он добился всего сам.
– Ладно, не злитесь и извините меня, – словно прочитав его мысли, проворчал Варламов. – Старею и становлюсь невыносимым, сам знаю. Сегодня еще и не с той ноги встал, – пожаловался Иван Аркадьевич. – Не люблю гостиницы, а приходится в них останавливаться, когда приезжаю в Москву по делам. Свою квартиру я по горячности продал, когда отбыл в Данию, новой все никак не обзаведусь. Да и смысла не вижу, в Копенгагене у меня вилла, и умереть хочу там, на родине Андерсена. Съемные квартиры и вовсе ненавижу, в них нездоровая энергетика, а я к этому делу, признаться, довольно чувствителен. Я периодически у своей знакомой останавливаюсь, но, как назло, ее сын с женой поссорился и к ней переехал. Друзья…
– Переезжайте ко мне, у меня дом из кедра, – неожиданно для себя брякнул Шахов и ужаснулся. Не дай бог, режиссер согласится! Тогда капут придет его спокойной жизни, запарит нравоучениями.
– Спасибо за приглашение, – улыбнулся Иван Аркадьевич, Сергей собрался было вздохнуть с облегчением, но… – С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, – «обрадовал» его Варламов. – Полагаю, так будет удобнее для нашего совместного предприятия.
– Э-э-э… – сказал Шахов.
– А банька у вас есть? – поинтересовался режиссер.
– Угу, – криво улыбнулся Сергей.
– Русская?
– Русская, – сказал Шахов обреченно.
– Отлично, – Иван Аркадьевич заметно оживился, – тогда поехали. Я только по дороге заберу вещи из гостиницы. Кастинг тоже у вас будем проводить, так безопаснее, и вам не придется мотаться по киностудиям.
– Кастинг? – пискнул Шахов. – Какой кастинг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11