Поначалу все хорошо было, до того момента, пока отца Андрея не арестовали, обвинив в связи с ГКЧП. Как только это произошло, все пошло под откос, и с каждым днем мы катились все дальше в пропасть. Квартиру в центре потеряли, по гарнизонам мотались, две войны пережили… У нас такая жизнь была, Аркаша, – все наперекосяк! Знаешь, я ведь не этого ждала от жизни. Думала, что со мной не может ничего плохого произойти. Думала, буду счастлива! Но – не сложилось. Деток не нажили и живем в помойке. А теперь еще это! Андрей очень хороший человек, я люблю его, но война сломала его и изменила. После ранения головы он зрение потерял. Надежда была, но, пока я денег набрала, операцию делать было уже поздно. Это его подкосило окончательно, пить начал, не сильно, но… Меня от запаха перегара так воротило, что я не могла даже с ним близость иметь, а он все время настаивал.
– Он бил тебя? – тихо спросил Аркадий, заметив на скуле у Маши шрам.
– Он все время настаивал, а я не могла, не могла преодолеть себя! Мне бы к психологу обратиться, дуре бестолковой, и его с собой прихватить… Ты не думай, это всего один раз было, довела я его до белого каления. Все, знаешь, так глупо получилось. Годовщина нашей свадьбы была. Он такой счастливый домой пришел, сообщил, что получил компенсацию. Шампанское, цветы, свечи, музыка… Выпили немного, он закружил меня в танце, я расслабилась, обняла его, поцеловала… Он это как согласие с моей стороны расценил, а я в последний момент… В общем, из-за этого все и произошло. Он на коленях ползал, прощения просил, но я не простила, собрала вещи и к маме в Москву уехала. Пожила я немного у мамы, злость моя понемногу улеглась, но я медлила с возвращением. Мне хотелось проучить его за то, что я пережила, пока он был на войне, ведь второй раз он по собственному желанию в Чечню поехал, потребность у него в этом была! А потом этот страшный звонок от следователя…
– Его обвинили в изнасиловании и убийстве? Ты это хотела мне сказать? – потрясенно спросил Аркадий.
– Почти… – подавленно сказала Маша.
– Что значит – почти?
– Адвокат объяснил мне, что девочку не только убили, но после ее смерти совершили насильственные действия сексуального характера над ее телом. Но это же полный бред! Я бы поверила, может быть, в то, что он занялся с этой малолеткой любовью, но надругательство над трупом – это уж слишком!
– Постой, Маша, ты сказала – адвокат? Значит, адвоката ты уже наняла?
– Да, но Громов отказался от его услуг. Мне он тоже не особенно нравился. Сразу сообщил мне, что Громов, без сомнения, виновен, и ему необходимо признаться во всем. Просил меня, чтобы я по возможности повлияла на мужа, и если Андрей сознается, он все устроит так, что Громова поместят в специальную клинику для душевнобольных и он сможет выйти оттуда уже через пару лет, но это – только при условии, что Громов во всем признается.
– Интересный кадр. Где ты его нашла?
– Он сам меня нашел. Он наш, местный. Я ведь тут в городе никого не знаю. Он пришел, и я обрадовалась, что одна проблема решилась сама собой.
– Андрей, значит, не сознался?
– Конечно, нет! Я же сказала – его подставили! Наверняка накачали чем-нибудь, поэтому он ничего не помнит. Но кого волнуют мои предположения? Следователь с первого дня был уверен, что именно Громов – убийца и насильник. Расспрашивал все, что это у меня с лицом. Конечно, я ему ничего не сказала, ну, что это Андрей меня ударил, объяснила, что неудачно упала, но, на мой взгляд, ему было все равно, что я отвечу: для себя он уже сделал вывод.
– Что он еще спрашивал?
– Что еще? Спрашивал, сильно ли муж изменился после Чечни, отразилось ли его ранение на его характере. Я, понятное дело, защищала Андрея, но этот Егоров гнул свою линию: если муж такой положительный во всех отношениях, почему я тогда к маме уехала и бросила инвалида одного? Интересовался, много ли пил Андрей, часто ли напивался, как долго длился запой. И даже как проходила наша с ним сексуальная жизнь. Это был кошмар! Я домой приехала, а тут все перевернуто вверх тормашками – обыск они делали и даже меня не дождались. Соседи со мной не здороваются, перешептываются за моей спиной, я в магазин лишний раз выйти боюсь. Что делать, Аркаша? Я не знаю, что делать!
– Успокойся, я постараюсь все выяснить. У меня есть друзья, я попрошу кого-нибудь из них заняться этим делом.
– Ты хочешь сказать, что отказываешься помочь нам? Ну что же, я все поняла… – холодно сказала Маша и встала.
– Сядь! – резко сказал Аркадий. – Ты ничего не поняла. Я не отказываюсь. У меня специализация другого рода. Я адвокат по бракоразводным делам, а Громову нужен профессионал по уголовному праву.
– Значит, ты не имеешь права браться за уголовные дела? – тихо спросила Маша, вновь усаживаясь в кресло.
– Имею, но ни один уважающий себя адвокат не станет браться за дело, которое не входит в его компетенцию. У меня есть друзья, они смогут…
– Нет! Я хочу, чтобы ты! Только ты сможешь ему помочь! Ты знал его с детства. Он, конечно, изменился за столько лет, но, поверь мне, на убийство он не способен! Аркашенька, пожалуйста, согласись! Он тебе поверит, расскажет, как все было. Я заплачу, ты не думай. – У Маши началась истерика, спорить с ней было бесполезно.
– Я согласен, успокойся! – крикнул Аркадий, не выдержав ее слез. – Надо было сразу обратиться ко мне, а не связываться со всякими проходимцами – столько времени упущено зря. И, Маша, если ты мне еще раз про деньги скажешь, я брошу это дело – понятно?
– Понятно, – судорожно всхлипнула Маша, виновато пряча глаза.
– Андрей и ты мне не чужие люди, – продолжил Аркадий. – Я ведь искал вас несколько лет назад, но вы в это время по гарнизонам мотались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14