Ученые подозревают, что почва нагревается за счет подземного источника тепла - возможно, под Сими притаился будущий вулкан. Но пока он цветет и благоухает всю зиму, подобно огромной природной оранжерее. Оливковые деревья и десятки сортов луковичных, под названием алисмены, анемоны, камассии, колхикумы, сциллы... Они постоянно цветут, сменяя друг друга.
- Обожаю эти цветы, и здесь их целые поля!
- Кажется, поднялись лиловые сциллы и колокольчики, бело-сиреневые колхикумы, название которых произошло от слова Колхида. Самые нежные, самые отважные - и все для тебя. - Флавин вел яхту вокруг острова, отыскивая бухту.
Возле небольшого причала покачивался катер и пара лодок. Белеющая среди олив крутая лстница вела к вершине холма, где возвышались какие-то развалины.
- Сейчас сезон дождей, туристов здесь днем с огнем не сыщишь. Но мы прибыли не на экскурсию. мы приехали в гости.
- Крис, я не спрашиваю, кто звал нас, не сомневаюсь, - хозяин этого тюльпанного рая. Но где дожди.
- Дождь будет к вечеру. - Ноздри Флавина затрепетали. - И очень сильный. Чувствуешь запах талого снега?
- Это аромат колхикумов. Они даже в сентябре пахнут весной. Мы возьмем на берег вещи? Ах, да мне ещё надо одется.
- Послушай, я пришвартуюсь и поднимусь наверх, разузнаю, как там дела. Ведь они не держат телефона. А потом приду за тобой. С цветами и песнями. Хорошо, девочка?
Вита согласно кивнула и Флавин одобрительно подмигнул ей сразу двумя глазами, как делал на сцене, когда хотел одобрить партнера. Яхта почти вплотную подошла к деревянному настилу.
- Держи. - Флавин дал Вите швартовочный канат, перемахнул через полутораметровое расстояние на причал и скомандовал. - Бросай! - Надежно закрепив конец к толстой свае, он критически оценил ситуацию. - Надеюсь, тебя не украдут местные божества. Но если сильно соскучишься или что-то не понравится - стреляй из ракетницы.
- Крис, возьми меня с собой... - Одиноко стоящая на палубе Вита выглядела потерянной. Ветер трепал её волосы, в глазах застыла мольба.
Флавин вспомнил, как сирота Николь молила Бога, чтобы он послал ей человека - сильного, храброго, сумеющего спрятать от невзгод маленькую девочку. ей так не хватало отца. А Верзила Флави боялся Сократа, думая, что он стыдится нелепого сына.
- Не грусти, мне надо подняться туда одному. - Крис беззаботно отсалютовал взмахом руки, но Вита почувствовала тревогу - в напряженных мышцах спины, повороте головы, в глазах.
- Иди, - кивнула она. - Я буду ждать и молить местных богов, чтобы ты вернулся с победой. Кого просить, Архангела Михаила?
- Пожалуй, самое верное. Только он не местный, а самый что ни на есть всеобщий православный святой. Греки - почти поголовно православные христиане, а уж на этом острове - тем более...
Вите удалось проследить путь Флавина почти до середины лестницы: он торопливо взбирался вверх, перепрыгивая через две ступени, потом, уже еле различимый издали, обернулся, помахал ей руками и исчез в серебристой зелени оливковых деревьев.
... У ворот монастыря стоял высокий человек в темно-сером одеянии священника. Балки потемневшего дерева заключали в раму величественную картину: за спиной мужчины открывалась перспектива каменных склонов, окрашенная розовым утренним солнцем. Приземистые оливковые деревья светились серебром, словно на старинной шпалере. Грубая ткань сутаны колебалась на ветру тяжелыми складками, придавая облику священника живописную величественность. Он был высок и, вероятно, очень силен. Волнистые, черные с проседью волосы падали на плечи, в пышной бороде извивались длинные серебряные нити. Глубокие темные глаза, мудрые и всепрощающие, как на иконах, строго смотрели на Флавина. И было в его взгляде нечто, заставившее сердце Кристоса сжаться - понимание и любовь.
- Отец! - прошептал Кристос, опускаясь на колени.
Игумен монастыря Михаила Архангела отец Гавриил поднял его и прижал к груди.
... Они не виделись двадцать три года. Всего две недели назад Крис, потерявший отца в четырнадцать лет, узнал, что его отец жив. Теперь они молча сидели на каменной скамье возле маленькой часовни, наблюдая полет ласточек. За грядой кипарисов, идущих вдоль аллеи, виднелись небольшие угодья. Два монаха в подпоясанных веревками рясах копали огородные грядки Отец Гавриил отер большим носовым платком испачканные землей руки.
- Нас всего семеро здесь. Я, три послушника, да три работника, живущие во флигеле. Стены старого монастыря не очень надежны. Мы укрепили трапезную и кельи. Молимся, работаем и едим все вместе. У нас большой сад апельсины, лимоны, виноградник. Еще есть козы и с десяток кур. Среди работников есть удачливые рыбаки. Мое церковное имя отец Гавриил.
- Давно?
- Десять лет... Я молился, чтобы ты понял меня, сын... - Сократ посмотрел в глаза Кристосу. - Таков мой выбор.
- Боюсь, тебе все же придется кое-что объяснить... Я способен понять многое, и кое-что даже без слов. Но мама...
- Она знала.
- Почему же тогда?.. Почему я остался сиротой, почему должен был сносить издевки тех, кто называл моего отца предателем?
- Каждый несет крест. И не только свой, но и своего ближнего. Грех заразен, как чума. Моя гордыня и честолюбие были наказаны: я разуверился в том, что считал смыслом своей жизни. Я получил заслуженное наказание и ценный урок. Но тень моего греха пала на тех, кто был дорог мне. Я понял это не так давно.
- В сущности, я ничего не знал о тебе, отец. Но твердо понимал, что никогда не стану дантистом.
Отец Гавриил с улыбкой покачал головой:
- Да и я никогда не был наастоящим врачом - врачом по призванию. Моей главной страстью всегда оставалась политика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124