С закрытыми или открытыми глазами я видела только его.
- Грег почувствовал это. Что-то влекло его. К тебе, Ди. Наверное преступность и невероятность такой связи. Мы провели в Дюссельдорфе трудные дни. Твоя тень стояла между нами. Ничего нельзя было объяснять, но впервые мы плохо понимали друг друга, цепляясь к мелочам, раздражаясь, провоцируя ссорами проявление сильных чувств. А их не было. Мы бурно ссорились и холодно мирились, не воспламеняясь от мимолетной вражды, а постепенно остывая... Ты погубила нас, Ди.
- Нет, Эн. Нет! Я не хотела этого. Меня считали сумасшедшей, говорили о плохой психической наследственности. Но я-то понимала, что это единственный реальный выход. Я и вправду хотела убить себя.
- Хм... Наглоталась снотворных таблеток, а потом позвонила соседке: "Спасите, я умираю!" Естественно, мы примчались прямо в больницу. Как сейчас вижу: Грег стоит на коленях и целует твои руки. Ты все хорошо рассчитала, Ди. Это был великолепный ход.
- Тебе было бы легче, если бы я умерла? Ошибаешься! Ты бы уже никогда не смогла быть счастливой. Ни с Грегом, ни с любым другим. - У Ди задрожали губы. Она вскочила, держась за сердце.
- Успокойся, старушка. Все прошло. Все... - сряхнув оцепенение, Эн подкатила к буфету. - Пора выпить. Будем считать время поздним или ранним? Кстати, скоро утро. Не знаешь - утром пьют мадейру? - Она поставила на стол бутылку и рюмки. - Мы прожили совсем неплохую жизнь. Несмотря ни на что. Выпьем за это и за тех, кто был с нами рядом.
- За них... - Ди подняла рюмку. - Ты полагаешь, Грег жив?
- Не знаю... Я ничего не знаю о нем с той ночи, когда он оставил нас. Просто ушел и все. А на следующий день мы узнали, что Грег Армет бросил учебу и уехал из Вены. Ты была ещё очень слабенькой, я сидела возле тебя... И, конечно, не могла и подумать, что Грег больше не вернется. Замирала всякий раз, когда кто-то звонил в дверь...
- Я поправилась, уехала в Испанию, вышла замуж... Очень поспешно, словно боялась чего-то. Ты не явилась на свадьбу, ограничившись поздравительной телеграммой. Я не стала писать и не ждала от тебя вестей. Словно мы заключили молчаливый договор разделить наши судьбы.
- Я ждала Грега три года. И ничего...Армет исчез из моей жизни, будто летучее сновидение. Сегодня впервые увидела там на набережной его "заблудившийся" образ. - Эн наполнила рюмки. - Давай выпьем за разгулявшееся воображение, фантом, подтолкнувший нас, наконец, к самому трудному разговору.
- Но ведь мы обе видели его! - Ди рванулась к окну, замерла вглядываясь во мрак, с печальной улыбкой задернула штору: - Там пусто. Ни души.
- Естественно. Он сел на последний паром и уже давно в Стасбурге.
- Там его встретит прекрасная дама? - Ди предпочла поддержать очередной вымысел сестры, нежели согласиться с версией обманчивого фантома.
- Там у парня дела - это русский журналист, талантливый, известный, удачливый. - уверенно продолжила Эн. - У него были женщины и почти всегда неординарные. Он влюбился и даже женился на экстравагантной красотке, изучавшей мировую моду, считал себя везунчиком, а свой брак - чудесным... Хм... Этот парень из тех, кто умеет носить розовые очки, - редкость для наших дней, редкость.
- Мне кажется, нынешняя молодежь задыхается от пресыщенности. Она объелась благополучием, от розового и сладкого её тошнит. Чтобы подстегнуть интерес к жизни нужны горы трупов на киноэкране, галлоны крови, супер-экстравагантный секс. Злость, ненависть, риск подогревают остывшую кровь, заменителем радости становится ненависть.
- Этот не из таких. Хотя и выглядит крутым малым - ведь ему приходится иметь дело с шоу-миром. Не подходящая нива для прекраснодушия.
- Еще бы! Рай шизанутых наркоманов и аферистов. "Все на продажу", "Весь мир - дерьмо". И чуть не каждый, вскарабкавшийся на вершину популярности становится "дерьмее дерьма". Это заметил даже экстравагантнейший из забияк - Дали.
- Нет, парень, кормивший у причала чаек, другой породы. Он знает что такое умиление. И что такое милосердие - знает. Пойми, Ди, "розовые очки" не могут превратить навозные кучи в поляну веселых одуванчиков, не призывают восхищаться подлостью, низостью, уродством. Но если цветочки пробились на захламленном пустыре, я увижу их, а не мусор. Я не умею быть милосердной к нелюдям - монстрам, потерявшим человеческий облик. Но я не из тех, кто может жить ненавистью из-за того, что мне причинили боль.
- Если нам так хочется - оставим розовую иллюзию, - согласилась Ди. Мы властны над красками, которыми пишем свою жизнь... Когда речь шла о выборе тональности, я всегда предпочитала мажор и выдерживала его в самых отчаянных ситуациях! - Ди широко распахнула голубые глаза, удивляясь собственной стойкости. - Когда-нибудь расскажу, как провозилась целый день не клумбе после того, как мой муж убежал на свидание к другой. На зубах скрипела земля, я утирала слезы локтем, размазывая по лицу грязь. А потом с изумлением поняла: я плачу о розах - их тленной прелести, их наивной радости майскому дню и щедрому благоуханию... Я ощутила вдруг свою причастность ко всему живому, явившемуся на свет, чтобы сгинуть.
- Это и есть умиление - сострадание и восхищение мимолетной, смертной сущности всего земного... Да называй свои слезы как хочешь - но умение сострадать - самый ценный дар, ниспосланный смертному.
Древнейшая икона, написанная в Иерусалиме, изображает Богоматерь, держащую на руках младенца. Она была названа "Умиление". - В глазах Эн блеснули теплые слезы. - Прости, Ди. Я наклюкалась и ужасно нравлюсь себе. И ты мне нравишься и русский Грег...
- А также все "труждающиеся, обремененные", находящие в себе силу изгнать уныние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67