Ничего нет. Нет девушки Светы, нет этой бутылки кубанского красного вина, нет этой коробки конфет. Даже и этого города - тоже нет. Нет этого подъезда. Этой двери. Этого звонка. Все это нереальные образы, игра воображения. Он лежит сейчас у себя дома, в своей торонтской квартире. Он лежит на диване, и ему снится сон, и все это только лишь элементы миража, различные детали, из которых сон состоит. Надо проснуться. Надо проснуться. Надо сбросить с себя это странное, это нелепое наваждение...
Вадим уже хотел дернуться, сильно покачать головой, но...
Зато какой чудесный сон! И до чего все реально! Этот, вот, каменный пол, старый, раздавленный кем-то окурок в углу, окно, не очень чистое, обитая кожей дверь... Невозможно было поверить, что все это не существует в реальной действительности. И потом. Где и когда еще он сможет побывать в своем прошлом? В том ярком, цветном мире, который существовал когда, но потом растворился, умер, послужив фундаментом для настоящего - такого серого и такого безрадостно скучного. Мира того нет больше, его нет нигде, он сохранился только в движущихся картинках воспоминаний...
Вадим надавил звонок.
Вопреки его ожиданию, Костя совершенно не изменился. Совершенно. Он выглядел точно таким, каким Вадим его запомнил, каким Костя и был в тот вечер перед отъездом Вадима в Канаду, десять лет назад. Они сидели тогда до поздна, в этой вот самой Костиной квартирке, пили чай и красное вино. И разговаривали. Теперь Костя совершенно не удивился приходу Вадима, хотя и попытался сделать вид, что якобы удивился.
- О! Привет. - Сказал он. - Заходи.
Вадим шагнул внутрь. И квартира та самая. Вадим смотрел сейчас и узнавал каждую деталь, каждую мелочь. Вот этот покрывшийся темноватым налетом чайник, вот эта плебейская картинка на стене... Все тут осталось на своих местах. Все.
- Давай, проходи, - Костя деланно засуетился. - Усаживайся. Рассказывай, как там в этой твоей Канаде.
Вадим вздрогнул. "Вот оно как!" Он поставил на стол бутылку и коробку конфет. Костя улыбнулся.
- У меня там тоже кое-что имеется, - сказал он.
На столе скоро появилась бутылка водки, стаканчики, большая тарелка с разложенными на ней кусочками копченной колбасы и тонкими пластиками розовой ветчины. Рядом появилась другая тарелка, где расположился нарезанный хлеб. В третьей тарелке Костя разместил разрезанные дольки помидоров и огурцов. Закипел чайник.
Вадим помнил, что Костя живет один, с тех пор, как два года назад развелся. Периодически к нему сюда заходили самые разные молодые особы женского пола, но ни одна из них долго не задерживалась. Глядя со стороны, на беспорядочную половую жизнь Кости, Вадим думал о том, что сам он не хотел бы жить вот так. Вадиму и в двадцать лет хотелось жениться, а уж в тридцать...
- Ну так, как там, в Канаде?
Вадим покачал головой. Что ему ответить на этот вопрос? Попробовать пересказать десять лет своей непростой жизни?.. И Вадим, вдруг, почувствовал, что в нем просыпается тот самый двадцатилетний туапсинец, который когда-то, а именно десять лет назад, сидел на этой, вот, самой кухне, в Костином обществе, и пил водку. Поэтому он ответил коротко:
- В Канаде хорошо.
А хорошо ли? Пусть думает, что хорошо. Он сам никогда там не побывает. Вадиму захотелось спросить, а что нового здесь, в Туапсе, но он не стал. Что нового здесь могло произойти за такой фантастически короткий срок. Ведь, этот тот самый день, из которого Вадим когда-то уехал! Поэтому ничего здесь не произошло. Вообще ничего! И спрашивать нечего.
Костя молча разлил водку в стаканчики.
- Ну, давай, - сказал он.
- Давай. - Согласился Вадим.
Чокнувшись, они выпили. Потом Вадим начал рассказывать о Канаде. Он рассказывал о богатой, сытой, справедливой и счастливой стране - о той стране, в которой он никогда не жил и даже никогда не был. Он рассказывал ему о какой-то другой Канаде - сказочной и воздушной. Но Косте было интересно. Он слушал. И Вадим понимал - это и есть красивая неживая сказка, которой ему надлежит развлекать туапсинскую публику, и понимал он также, что рассказывает это он сейчас не для Кости - Косте Канада не нужна, ему хорошо и в Туапсе, и в Канаду он никогда не поедет, рассказывает это он сейчас сам для себя. Это ему, Вадиму, нужно было послушать утешительные рассказы о красивой и сказочной канадской жизни, и послушать их из собственных же уст, так как никому другому он бы никогда не поверил.
Допили водку, Вадим откупорил вино. А рассказы о красивой Канаде все текли и текли - Вадим сам не знал, когда он, наконец, остановится.
Но, в конце концов, надоело. Надоело, потому что Вадим уже переставал себе верить, начинал сам сомневаться в собственных рассказах. И, потом, захотелось сменить пластинку и начать жаловаться. А позволить себе жаловаться он не мог. Это бы сильно испортило всю эту благостную и безмятежную картину эмигрантской жизни Вадима.
Поэтому он решил, что пора уходить. И, наконец, пока он, вдруг, не проснулся и не вернулся опять в Торонто, пока он все еще тут, в Туапсе, надо хотя бы прогуляться по городу. Кто знает, когда и в каких сновидениях его опять занесет в этот такой забытый и такой родной город?
Вадим попрощался с Костей и направился к выходу. Он посмотрел на часы. Пять. Через час сказочно-красивая девушка Света из коммерческого лотка, где он покупал вино и конфеты, закончит работу. Через час.
И уже, открывая дверь старого подъезда, старого туапсинского дома на улице Гоголя, Вадим вспомнил. Ведь, Костя умер. Умер два года тому назад. Умер от сердечного приступа у себя в квартире, и пролежал там четыре дня, пока его не нашли. (Вадим узнал об этом, читая на интернете одну из краснодарских газет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13