Наверное, потому, что вечно пьяным неловко просить прибавки к зарплате. А теперь, после смерти Шекельграббера, мне и душу отвести не с кем... Кстати, какой левша разукрасил ваш правый глаз?
-- Правда, левша. А я сам не сообразил из-за зеркала!..
Я уже давно не отмечал дни недели в памяти, но теперь, как бы состоя при конторе, сунул нос в календарь и вычислил субботу. Пришлось кое-что менять в планах, учитывая выходной.
Когда я печатал фотографии "подельщиков", позвонила Кувыркалкина. Я велел ей немедленно приехать. "С удовольствием!" -- ответила она и через час уже стояла на пороге.
-- Муж подбросил, что ли?
-- Почему вчера не появился? -- укорила она вопросом.
-- Отмокал, -- ответил я и показал синяк под глазом.
-- Кто же тебя так приложил, сыщик?
-- Думаю, муженек твой, -- укорил я ответом.
-- Шутишь! Его пятиклассник уроет.
-- Лучше сообрази: мог Опрелин нанять ребят или позвать друзей, чтобы рассчитаться за рога, не отходя от кассы? -Черт, из меня уже Квочкин лезет!
-- Нет, -- сказала Кувыркалкина. -- И нанять не мог, и друзей у него таких нет, и не стал бы -- трус он.
-- Но собутыльники-то у него есть! -- решил я. -- Не замечала, нет ли среди них левши?
-- Я не смотрю, какой рукой они стакан держат, -- сказала Кувыркалкина. -- Кстати, принесла тебе список клиентов. Разглашаю коммерческую тайну.
-- Брось на стол, потом посмотрю, -- ответил я...
Часа через два Кувыркалкина промурлыкала в ухо:
-- Пойдем в ресторан.
-- У меня вечер занят, -- пришлось соврать. -- Лучше вспомни, что случилось необычного за неделю и после убийства Шекельграббера.
-- Я и вчера, что было -- плохо помню, -- ответила она.
-- А я помогу: было Рождество, потом старый Новый год. Наверняка вы отмечали всей фирмой.
-- Да. Я собирала стол на Рождество в офисе, но сидеть рядом с Горчицыным не могла. Как представила, что он за стенкой с трупами вытворяет, так чуть не стошнило. Я рано ушла с Шекельграббером.
-- Куда?
-- Поехали к Размахаевой и там сели гулять по-новой.
-- Кто еще был?
-- Югослав один, Терентьевич.
-- И вы поиграли в шведскую семью?
-- Что ты! -- довольно искренне ответила Кувыркалкина. -Терентьевич такой принципиальный. К тому же он безнадежно влюблен в Размахаеву. У него Шекельграббер весь вечер комом в горле стоял.
-- По моим наблюдениям, Размахаева вполне могла угодить обоим, не поступившись совестью.
-- Я же говорю, Терентьевич -- настоящий мужик. Ему -либо все, либо ничего.
-- Что ж этот Терентьевич-настоящий-мужик у нас делает в трудную для Югославии годину: оружие на военных объектах ворует или нефть контрабандно закупает?
-- Ну что-то он, конечно, делает. Деньги у него есть. Вот и мне два газовых пистолета подарил на Рождество. Кстати, я принесла тебе, как обещала.
"Господи! -- подумал я. -- Хоть бы один безденежный иностранец попался! Просто так, для разнообразия. Чтоб совсем дураком себя в собственной стране не чувствовать".
-- Какая у этого Терентьевича машина?
-- Красный "форд", -- ответила Кувыркалкина.
-- А старый Новый год вы где встречали?
Она засмеялась:
-- Не поверишь: я -- с мужем.
-- А Шекельграббер?
-- С Размахаевой.
-- И Терентьевич там был?
-- Не знаю, -- ответила она. -- Значит, не поведешь меня в ресторан?
-- Мы же не договаривались. Откуда я знал, что ты сегодня забежишь на холостяцкий огонек.
-- Ну и подлец же ты! -- сказала она. -- Только пользуешься мной как женщиной и как информатором.
-- А как еще тобой пользоваться? Хочешь, постирай мои носки.
-- Сволочь! -- сказала она, встала, оделась и ушла.
Я не препятствовал. Все-таки хорошая девчонка, эта Кувыркалкина! И детдом не сильно испохабил. Но огреть ее было просто необходимо. Чтоб не прыгала в постель ко всем подряд. Пошлю ей завтра букет роз... Опять бессмысленные траты! Да еще на чужое половое воспитание.
Я же оделся, во что Бог послал из гардероба, и пошел в Армянский переулок. Заклепкина не пришлось даже ждать, он прилежно гулял с пуделем. Сразу видно, человек на пенсии: дома -- скука, на улице -- тоже скука, но хоть ноги двигаются и за собакой следить надо.
-- Не помните, -- спросил я, -- стоял в то утро в переулке красный "форд"?
-- Что-то красное стояло, а что -- не обратил внимания, -ответил он.
-- Перестаньте, вы знаете каждую машину в этом переулке и каждого владельца.
-- Еще темно было, -- сказал он, -- а фонари через один светят. Это при социализме они работали... Не поручусь, что действительно была красная машина. Но и отрицать не буду: вдруг и впрямь стояла.
-- Хорошо, поставим вопрос по-другому. Какие машины проезжали мимо с того момента, как вы обнаружили труп и до приезда милиции?
-- Я как раз пошел звонить в милицию.
-- Кстати, как вас зовут?
-- Степан Николаевич, могли бы в протоколе посмотреть.
-- У меня к вам просьба, Степан Николаевич, как к человеку, у которого много свободного времени и доброе сердце. Я сегодня поссорился с девушкой, но уже жажду помириться -- так бывает в любви. Не могли бы вы от моего имени преподнести ей букет роз. Само собой, я заплачу. И за букет, и за труд.
-- Это можно, -- сказал он и подмигнул, -- я тоже когда-то любил с девушками ссориться.
-- Зовут ее Оля, -- сказал я, доставая деньги из бумажника. -- Она работает секретаршей в похоронной фирме "Долина царей". Сейчас я напишу адрес...
-- Это где покойник из машины? -- удивленно спросил Заклепкин.
-- Да, но к нему это не имеет отношения. Просто я немного влюбился по ходу служебного расследования. Наверное, читали в книжках, до чего мы, детективы, народ влюбчивый.
-- Не пойду, -- сказал он. -- И не просите.
-- Почему? Я хорошо заплачу: и как посыльному, и как человеку с добрым сердцем.
И тут мимо нас проехал Опрелин на своем "УАЗе".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29