Повторил, елозя на сидении:
--Мурка, я тебя давно знаю...
--Хочешь напомнить, как трахал тринадцатилетних голощелок? - не повышая голоса, спросила она. - Как лез по пьяни ко мне под платье? А, опер? Это хотел напомнить? Как в Туркестане все перессали, когда у меня открылось кровотечение после аборта? Как поставлял проституток для работников горкома партии и комсомола? Да-а, сутенер. Ты меня давно знаешь. Мы с тобой ба-альшие друзья. Но что делать, бизнес есть бизнес. Ты хапнул не свое и убил человека, что за это полагается - знаешь.
Грек докрутил глушитель, всадил полную обойму в рукоятку, и, передернув затвор, заслал патрон в приемник.
--Первые две пули резиновые. - сказал он. - Но с короткого расстояния, сам знаешь, хватает, чтобы башку расколоть на части. Ты ведь мент? Хоть и бывший. В оружии хорошо разбираешься.
За окном было видно, как потеснили людей Бытырхана, как Костя и другие ротные, вместе с братвой отгоняют любопытных.
Батырхан труханул крепко, об этом говорило белое, как мрамор, лицо, но голос по-прежнему не выдавал волнения.
--Нервные все какие... - пробормотал он, глядя на спинку переднего сидения. - Хорошо, Мурка. Я действительно знаю, кто это сделал. Но сделано без моего ведома, поверь. Я и сам наказал бы козлов - ты вмешалась. Три придурка от рук отбились, от них одна головная боль. Давай: к вечеру тебе принесут деньги. Идет?
--Идет. Не к вечеру, а через два часа. С процентами.
Батырхан подумал.
--Согласен. Сейчас три. Значит в пять?
--В пять в моем офисе.
--Я могу идти? - улыбнулся Батырхан, но глаза оставались колючими и настороженными.
--Хм. Хм. Иди.
Цаца открыл дверь, выпустил пассажира, тот забрал своих и скрылся за цепью боевиков. Грек спросил недовольно:
--Зачем ты это сделала? Нужно было держать здесь.
--А куда ему деться? Да и... Мокрый гранд не на нем висит.
Оцепление сняли, боевики переместились за Муркой к офису. Ровно в пять, без опоздания, к конторе подкатила белая пятерка. Из неё вылезли двое казахов средних лет, оба с темными, непрозрачными полиэтиленовыми пакетами в руках. Прошли в кабинет, в котором находились Мурка, Грек, Костя и новый бухгалтер. Один - молча вывалил на стол пачки долларов и россыпью - купюры в тенге. Второй - аккуратно положил пакет рядом с денежной кучкой.
Мурка поинтересовалась, кивнув на пакет:
--А это? Что там?
--Проценты. - ответили гости, и собрались уходить.
Грек пакет приподнял, оценивая на вес, и перевернул. Мурка отшатнулась: на стол упали отрубленные кисти рук, ручьи крови разбежались по столу. Подавив замешательство и брезгливость, просипела посланникам:
--Передайте Батырхану - расчет!
41
Флигелек был заперт изнутри, пожилая хозяйка редко наведывалась к постояльцу, но он, однако по привычке задвигал шпингалет на хилой двери. Выглянул в пыльное окошко - в огороде цвели помидоры, алела на грядках обработанная клубника, дальше, вдоль забора - растянулся густой малинник. Раз в месяц квартирант отдавал бабке три тысячи тенге, и оставался полным хозяином аккуратной, побеленной времянки.
В майке отполз от окошка к табурету, на котором валялись шприцы, черная ложка, обрывки газеты "Шара-бара", опрокинутая пустая бутылка водки. Спичками прожег иглу на шприце, выкачал из ампулы морфин, и, поработав ладонью, чтоб вздулись вены, с вожделением проткнул тонкую синюю жилу. Выдавил дозу, выдернул шприц, начал ощущать прилив бодрости, которая обычно предшествовала гону, когда он, начиная уезжать - грузил чужие уши байдой.
На раскладушке сидела полуобнаженная женщина и наблюдала за его возней. Наблюдала, как он приходил в себя, как засветился румянец на щеках, как губы расплылись в самодовольной улыбке, когда взглянул на неё.
--Баян негодный. - сказал, отшвыривая шприц к дверям. - Третий раз одним ширяюсь! На прошлой неделе подсел на измену - не представляешь, что это такое. Кайфоломщик один облом устроил. Но теперь ништяк! Сначала не догнался, а теперь ништяк.
Женщина покачала головой.
--В кого ты превратился?
--А что?
--Олень упыханный! У тебя глюки в глазах!
--Имею право! Два дня выходной.
--Зря я пришла...
--Почему?
--Ты же давно не мужчина! По началу был зверь, а сейчас...
--Ну-ну! Оттрахаю знаешь как?
--Да пошел ты! - она поднялась с раскладушки и оделась, намереваясь выйти.
--Стой! - Цаца поднялся с колен и встал в рост. - Стой, говорю!
--Убери грабли!
--Стой, сука! - заломил руку так, что Юля вскрикнула.
Отчаянно сопротивляясь, вырвалась и выхватила и сумки маленький белый пистолет, подаренный Греком. Цаца отпрянул:
--Ты чё, масть рогатая?!
--Уйди лучше, Саша.
--Ты чё, Юлька!? Ну не хочешь - не надо! В следующий раз тогда!
--Придурок! - она медленно пятилась к двери.
Возле двери на мгновение отвернулась, и в этот момент подскочил Цаца, накинул на шею колготки и начал затягивать удавку. Она выронила пистолет, захрипела.
--Месалина, Мессалина! - бормотал Цаца, напрягаясь изо всех сил. - Была Мессалина, и нет её!
Юля теряла сознание, но в дверь застучали, Цаца с испугу выпустил жертву, отлетел в сторону и стал лихорадочно напяливать одежду. Юля, с трудом приходя в себя, подняла пистолет и сунула обратно, в сумку.
--Саша! - настойчиво звала хозяйка, тарабаня безостановочно. - Тебя к телефону зовут! Я сказала - ты дома! Выходи!
Цаца метнулся к крану, плеснул на лицо, на волосы холодной воды и потряс головой, брызгая и фырча.
--Сейчас! Сейчас открою!
Когда открыл - Юля шмыгнула под носом у хозяйки и устремилась к воротам, на выход.
--Кто звонит? Почему не на сотовый?
--А я почем знаю?
Пошла впереди него - к дому, где стоял телефон, Цаца следом. Сзади наблюдал за её шеей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69