Атамбай еще стоял, а кишки уже вывалились в золу костра, левой рукой он удивленно собирал их на место - потом рухнул.
--Откуда столько жестокости? - Грек брезгливо поморщился, и опять сплюнул зеленую насвайную слюну. - Мясник!
Цаца, улыбаясь, скаля белые зубы, пошутил:
--У тебя что, сердце больное? Отвернись, Грек!
От налетевших мух невозможно было отбиться. Грек матюгнулся и коротко бросил:
--Уходим!
38
На столе дымился горячий кофе в чашке с блюдцем. Два зеленых человечка, два гномика, стояли возле чашки. Оба остроухие, с длинными тупыми носами, в зеленых колпаках и кафтанчиках, с беленькими круговыми воротничками, тонконогие и круглоглазые. Один держал чайную ложку, как весло, и помешивал ею крепкий кофе, другой, сложив ручки на животе, грустно смотрел в чашку, будто в фаянсовую бочку.
--А-а! Вас уже двое... - безразлично определил Козыбаев, пожимая губами. - Ведите себя прилично...
Смахнул человечков, как смахивают назойливых мух, взял напиток, сделал глоток и тут же запил холодной водой. Так научила Муратидзе на обеде в честь открытия больничной пристройки. Это вкусно: обжигающий кофе - глоток ледяной воды, обжигающий кофе - глоток ледяной воды.
Что-то не ладится с заводом, на который положила Мурка глаз. Человек, которого она внедрила в заводоуправление, и который претендовал на место директора с его, Козыбаева, подачи - не прошел. Иностранцы не позволили. Хотя - какие там иностранцы! Россияне! Самый крупный пакет акций, хоть и не контрольный. А после того - директор с главным бухгалтером залетели в автомобильную аварию... Далеко не дура, эта Муратидзе. Заводец хоть и низкорентабельный, однако продукцию дает монопольную в Казахстане. Большие потенциальные возможности, большие. Руки надо правильно приложить.
Под столом послышался шорох. Козыбаев нагнулся, и увидел выползающую на коленях обнаженную Мурку. Жгуче-черные слипшиеся волосы раскиданы по спине, по плечам, груди острыми сосками торчали книзу, лицо повернуто на Козыбаева, а из раскрытого накрашенного рта высовывалось яблоко человеческого глаза. С ярко-красных губ стекала струйка крови, в самом глазу тоже были видны порванные кровавые капилляры. Глаз осмотрел кабинет, мебель, дорогую аппаратуру, покосился на Козыбаева, затем Муратидзе захлопнула рот и прокашлялась.
--Простыли, Клеопатра Алексеевна? - участливо спросил аким, допивая кофе. - В кабинете прохладно, кондиционер, а вы раздеты. - Сбросил со стола гномов и поставил чашку. - Оденьтесь, оденьтесь. Неудобно.
Тут в дверь постучали, вошел смутившийся помощник, обнаружив шефа с всклокоченными волосами, с расстегнутой ширинкой, из которой торчал конец белой рубашки.
--Нургали Аширович... Там, этот, редактор...
--Какой редактор? Я не звал...
--Ну, которого избили. Говорит, вы вызывали.
--А-а! Да-да. Сейчас. Пусть войдет.
Козыбаев глянул в зеркало и быстро привел себя в порядок, заправился, причесался. Когда появился газетчик - был в полном ажуре. Пригласил его присесть за длинный боковой стол, сам опустился рядом.
--Как чувствуете себя, господин Курашов?
--Лучше. Спасибо.
--Да. По вашему лицу не сказать, что лучше. Вы хоть запомнили лица этих ублюдков?
--Нет.
--Особые приметы? Ну, хоть что-нибудь?
--Да нет. - развел он руками - Неожиданно произошло. Напали, избили, исчезли.
--Что творится! Как говорят - о времена, о нравы! У вас боевая газета, наверное, успели кому-то насолить. - Козыбаев поднялся и прошелся по кабинету взад, вперед. - Я возьму это дело на контроль. Но и вы тоже, знаете - поосторожней. Считайте, вам сделали предупреждение. Ну, бандитизм, ну бандитизм! Этого я так не оставлю. Конечно, вы поливаете и меня грязью, но пусть на вашей совести все и останется.
--Мы даем объективную информацию, ничего не выдумывая.
--Ладно вам! Вся эта объективность от оппозиционности! Кто этого не понимает? Но я одинаково отношусь ко всем журналистам, и своим, и оппозиционным. По-демократичному.
И опять под столом послышался шорох, оголенная Мурка выглядывала из-под тумбы - два длинных клыка блеснули в солнечном кабинете. Козыбаев испуганно, ногой задвинул её обратно под стол, и щелчком, будто сбивая пылинку, ударил пальцем по ногам зеленому человечку. Колпак от удара подскочил, и он, кувыркаясь, отлетел к другому гномику. Там, потирая ушибленное колено состроил рожицу и показал городскому голове кулак.
--Извините. - виновато сказал Козыбаев редактору.
--Не за что. - удивился он.
--Наверное, считаете меня странным?
--Почему? Хотя, все люди со странностями. Но вообще - человек вы интересный. Не каждый решится в самолете дать отпор террористам. Это и в правду героическим поступком можно назвать.
--Н-да? Ну и пишите об этом.
--Сколько же об этом писать? - опять удивился Курашов. - Событие перестало быть сенсацией. Полгода вы не сходили со страниц газет.
--Вы пишете только сенсации...
--Специфика нашего цеха. Издержки производства. Но все же не только сенсации нас интересуют. Не обижайтесь, но если акимат нарушает закон "О языках", то, что делать остальным? И так во всем.
--Имеете в виду вывеску на входе?
--Да. Но и не только.
--Заменим мы её, заменим. Раз уж так остро вопрос стоит. А человек вы несговорчивый. С острыми краями, обрезаться можно.
Курашов повел плечом.
--Какой есть.
--Ладно, идите. - холодно скомандовал Козыбаев, и двинул Муратидзе под живот. - Сделайте выводы. Расследование я возьму на себя.
Редактор удалился озадаченный и неудовлетворенный. Козыбаев потер лоб и спросил у гномов, ведя носом:
--Откуда омерзительный дух? Журналюга воняет, что ли?
Мурка выползла на середину кабинета, на центр захоженного цветастого ковра - вся посиневшая, как мертвец, изо рта, распахнутого буквой "о" - на Козыбаева выпучился окровавленный человечий глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69