Сергей смотрел на тайгу. Сверху казалось, что кроны деревьев сомкнулись вплотную, без просвета, переплелись ветвями. Бескрайнее зеленое море и, как берег, гряда Саянских гор с белыми шапками на вершинах.
Где в этом просторе будет искать он Степана? Куда тот направил свои стопы?
Минут через сорок подлетели к перевалу, который и делал летом непроходимой дорогу к Зарантам. За перевалом вскоре показались поселок и стройка.
Колбин пообедал в маленькой столовой, затем направился к начальнику строительного участка, который выделил ему проводника и дал вездеход, чтобы проехать сколько можно по таежным дорогам.
К вечеру Сергей с проводником добрались до стоянки геологов.
Мало утешительного мог сообщить он им.
Партия Седых не прекращала работу, но обстановка требовала осторожности. В маршруты ходили не по двое, как прежде, а вчетвером, на ночь назначали дежурного.
О Степане по-прежнему не было ни слуху ни духу, это хоть и огорчило Колбина, но и утвердило его подозрения.
Сидя у догорающего костерка, Сергей спросил, обращаясь больше к себе:
— И где он может быть?
Геологи поняли, что он имел в виду.
— Все это время я думаю о нем, — негромко ответил Седых. — Не хочется верить, что виновен он в этом деле, но и странно его исчезновение. Мы с ребятами не один раз после отъезда ваших каждый клочок земли осмотрели в таборе и минимум на пять километров в округе. Думали — может быть, убит Степан, но нигде никаких следов.
— А вещи? — Колбин вопросительно посмотрел на Седых.
— Вещи тоже тщательно осмотрели. И ваши работники все перетрясли, и мы потом тоже. Степановы пожитки незавидными были, но самые, видимо, добротные исчезли. Вон, в палатке в рюкзаке — все, что осталось.
— Перечислите мне еще раз, пожалуйста, что было у Степана и что исчезло, — попросил Сергей.
— У всех у нас в партии только самое необходимое, — сказал Седых. — Накануне ведь мы все хозяйство перевезли: продукты, чашки-ложки, личные вещи, имущество партии. Остались образцы в ящиках под брезентом. Кстати, — оживился он, — ящики кто-то передвигал, будто искали что. Мы думаем, только злоумышленник мог это сделать, но не Степан. Он сам ящики ставил, а закрывали мы их брезентом вместе. Чего бы он искал в пробах? Вы это возьмите на заметку.
— Непременно. — Колбин подумал, что это, действительно, серьезный довод, а в первых протоколах допросов геологов он не встречал его.
— Дальше давайте да поподробнее вспоминайте все мелочи. Видите ли, когда человек взволнован, он может упустить какие-то детали, важные для нас. Вот и об этом вы впервые сообщили, — сказал Колбин.
— Степан оставался на ночевку. Была у него палатка, спальник, рюкзак с бельем, рубашками и прочим — точно сказать не могу. Рюкзака и спальника нет. Куртка была стеганая, теплая, защитного цвета, дождевик — тоже пропали. А вот полуботинки старые, в которые Степан переобувался к вечеру в сухую погоду, снимая сапоги, — остались.
— Топор завхоза исчез, — напомнил один из геологов.
— Да, топор, — повторил Седых. — Топор у него был хороший, нож охотничий, а ружье, можно сказать, ценное. Пожалуй, одно богатство и было у него — двустволка. Этого ничего не осталось.
— И все же, — Седых задумчиво покачал головой, — не может быть, чтоб Степан…
Один из геологов, хлопнув по колену рукой, высказался:
— И я не верю! Степан Нефедова от всех отличал. Помните, — обратился он к товарищам, — Олег в маршруте ногу до крови стер? Степан ему сам подорожник прикладывал, нянчился. И беседовали они часто о чем-то. Только о чем? Эх, кабы знать теперь!
Геологи наперебой стали вспоминать случаи, когда Степан помогал Олегу. Выяснилось, что этих двух совсем разной судьбы людей связывала не то чтобы дружба, но взаимная симпатия какая-то, даже нежность.
Месяц таежного тесного общения раскрывает характер людей. Сейчас в непринужденной беседе Колбин узнал о Степане многое.
Степан Горбун никогда не говорил о своей судимости и времени, проведенном в местах лишения свободы. Стыдился. Только однажды на вопрос начальника партии ответил, что преступление совершил «по ревности».
Геологи уважали его за обстоятельность, исполнительность. Партия маленькая, поварихи у них не было. Кулинарил, как мог, Степан. В поле какое меню — тушенка да макароны. Но завхоз старался для ребят, сил своих не жалел. Рыбу ловил, собирал щавель. И все молчал, говорил мало. Совсем не такую фигуру представлял себе Колбин, направляясь к геологам. Конечно, вопросы и тогда были, но сейчас их стало побольше.
Договорились, что наутро Седых выделит двух человек, которые помогут Колбину в его работе.
— Нужно тщательно искать следы Степана. Не стал ли он жертвой неизвестного преступника? — Колбин посетовал про себя, что сибирские расстояния не дают возможности постоянной связи с членами следственно-оперативной группы, ведущими розыск в других направлениях. Прошедший день мог принести какие-то новые результаты, о которых он не знал.
8
Иван Николаев пришел в милицию после окончания университета и уже пятый год работал следователем, а затем старшим следователем областного управления. Родом он из Забайкалья, коренной сибиряк, хотя прадеды его были выходцами с Дона. До сих пор забайкальцев «чалдонами» дразнят. Еще учась в университете, Николаев поинтересовался происхождением этого слова у студентов-филологов, вечно носившихся с сибирским фольклором, песнями, сказками. Студенты разъяснили ему, что «чалдон» — упрощенное от «человек с Дона». Донские казаки-переселенцы в поисках лучшей доли когда-то осели в Сибири, по берегам Байкала, сроднились со старожилами, так и появились «чалдоны» — сильный, выносливый и красивый народ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19