— Слышь, Михалыч, — вдруг сказал сосед Игошиных. — Андрюха игошинский приезжал в отпуск, пожил неделю, да уже ден десять как уехал. Сестра сказывала, к рыбакам опять возвернулся.
Балуткин так и замер. Андрей! Недаром, видно, вспоминал он беспутного по дороге в Ерхон.
Но ведь уехал задолго до убийства, успокаивал себя Балуткин, однако уже твердо знал, что тщательно надо этот факт проверить.
Сообщение об Андрее насторожило Балуткина, не стал он вынимать из рюкзака телогрейку, сам решил по домам пройтись, и обязательно зайти к Игошиным. Кстати, и дети у Андреевой сестры есть. Девочки, правда, но возраст подходящий под телогреечку. Конечно, больше парнишки бегают в таких, но и девчушки носят, пока не заневестятся.
Попрощавшись с мужиками, не желавшими еще расходиться, Балуткин пошел по домам.
Уже смеркалось, когда пришла очередь игошинского дома.
Встретила Балуткина сестра Андрея Татьяна, мужа ее дома не было, а дети возились в избе, дождь загнал их с улицы. Поздоровались, поговорили о скверной погоде, о сельских делах и новостях.
Балуткин чувствовал настороженность Татьяны, а когда завел разговор об Андрее, она уже не скрывала этой настороженности.
И все же Балуткин выяснил, что успешно рыбачил Андрей на Дальнем Востоке, но судно его пробоину получило, и не занятым на ремонте рыбакам дали недельный отпуск, который провел Андрей у нее, к матери съездил да в тайгу ходил.
— А уехал, почитай, как две недели, — закончила Татьяна.
«Да, негусто, — подумал Балуткин, — но надо еще испытать».
Он развязал рюкзак, достал телогрейку, и у самого сердце замерло, когда увидел, как изменилась в лице Татьяна.
— Не ваша ли вещь? — строго спросил Балуткин.
— Что ты, Михалыч, у нас все на месте. А откуда это у тебя? Где взял и зачем тебе? — Татьяна не могла справиться с собой.
— Татьяна, я вижу, вещь эта тебе знакомая, — еще построжал участковый.
Татьяна комкала платок у горла, смотрела и молчала, и тут, привлеченные строгим балуткинским голосом, подскочили дети.
— Мамка, да что ты, это же моя телогрейка, ее дядя Андрей брал, когда в тайгу ходил нынче, вон и пуговицу я перешивала. — Татьянина дочь, одиннадцатилетняя Нина, показала на верхнюю пуговицу, пришитую серыми нитками.
Татьяна прислонилась к перегородке.
— Михалыч, что случилось? Уехал Андрей в совхоз, — Татьяна говорила испуганно и быстро, и Балуткин вдруг успокоился.
Ясно. Телогрейка Игошиных. Брал ее Андрей в тайгу, не вернул. Уехал дней десять — пятнадцать назад.
Проверить это немедля надо, сообщить в райотдел, там запросят по нужному адресу.
Конечно, еще такую возможность нельзя упускать из виду, что потерял Андрей телогрейку и уехал, а телогрейка попала кому-то другому в руки. Этот кто-то и завернул в нее лодочный мотор, схоронил в земле у Васильевской. Возможно и такое.
Но долгий житейский опыт подсказывал Балуткину, что такой вариант для тайги слишком сложен, и надо искать, срочно искать Андрея.
И вдруг участковый подумал: а что если Андрей здесь, в деревне, даже в доме? Может, и разговор слышал, и улику видел? Участковый почувствовал, как тревога забирается в душу. Но дело-то надо продолжить, кроме него некому.
— Беги, Нинка, в сельсовет, зови председателя, да еще пусть возьмет двух мужиков, — распорядился Балуткин, решив закрепить доказательства. Да не без умысла Нинку за народом послал, надо с глаз матери ее убрать, чтоб не пригрозила.
Уже через несколько минут вошли в избу люди.
Балуткин раскрыл планшет, достал бумагу, ручку.
В присутствии понятых телогрейку опознала девочка.
Татьяна при односельчанах после показаний дочери тоже не могла солгать. Заливаясь слезами, подозревая неладное, но еще не зная, почему телогрейка дочери оказалась у Балуткина, она подтвердила слова дочери, назвав ряд дополнительных примет — штопка на под кладке рукава, подпалина на поле.
Сомнений больше не было — хозяин телогрейки найден.
Балуткин раздумывал теперь, как поступить дальше. Связаться с начальством, посоветоваться с товарищами по работе он не мог. И днем-то связь плохая, а ночью — вообще дело безнадежное, дозвониться можно только с центральной усадьбы колхоза, а до нее километров сорок.
Понимал он, что и времени терять нельзя, ни одного часа. Не оставляла мысль, что Андрей может быть где-то рядом.
Он видел следы выстрелов на трупе и понимал, что должен в первую очередь найти и изъять в Татьянином доме боеприпасы, именно они могут быть главной уликой.
Искать ничего не пришлось. Явился к этому времени муж Татьяны Виталий, в ответ на просьбу участкового повел его с понятыми в чулан и отдал боеприпасы.
Здесь была рассыпная мелкая дробь, самодельная картечь и медвежьи жаканы. Были и патроны уже готовые, с начинкой. Запас у Виталия был солидный, готовился мужик к зимней охоте.
Виталий рассказал, что, приехав на побывку, Андрей рвался в тайгу, а после, возвратясь, заявил: «Никуда, мол, не поеду, надоело в море болтаться. Лучше уйду в тайгу».
С детства привык парень самовольничать, не подчиняться никому и ничему, кроме своего хотения, и думал, что жизнь лишь для его удовольствия построена: то делаю, что хочу, а не то, что надобно.
Виталий с Татьяной ругали его, грозили даже сообщить дядьке, ведь Андрей аванс хороший благодаря ему получил, сам хвастал. Андрей согласился, присмирел, собрал вещички и укатил.
Провожать его не провожали, с кем уехал — не видели. А охотничьи боеприпасы брал Андрей сам, когда на три дня ушел в тайгу. Сколько брал, что брал — не считал никто.
За полночь уже дал бригадир Балуткину трактор добраться до центральной усадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19