Наконец все затихло. И в наступившей тишине Калитин обрел способность думать только об одном.
А думал он, конечно, об этом дерзком по своей откровенности и наглости преступлении, о грабителе, которого он про себя окрестил «каменщиком».
Да, это был каменщик высокой квалификации, потому что такая «прецизионная», высокоточная работа по камню с руки лишь настоящему мастеру.
Но как его искать? Проверять в исправительно-трудовых колониях — мол, не отбывал ли наказание каменщик высокого класса? А в какой колонии? В каком, хоть примерно, году? Сизифов труд… Что касается инструментов, оставляемых вором, то их свободно можно купить в любом скобяном или хозяйственном магазине. Умелому человеку, на худой конец, и самому не так трудно сделать тот же шлямбур из тонкой водопроводной трубы. Нет, и от инструментов танцевать, очевидно, бессмысленно. Иначе такой многоопытный, судя по всему, преступник не предоставлял бы их раз за разом в распоряжение розыска.
Прошли сутки со дня ограбления.
Уже взяты под наблюдение милиции комиссионные магазины и рынки. Не только в Москве и Московской области, а по всей стране. Меховые шубы украдены не затем, чтобы их засыпать нафталином и положить в сундуки. Рано или поздно, они «выплывут». Но может и так случиться, что их разрежут на шкурки и будут реализовывать по частям. А если манто станут продавать с рук, через знакомых? На них нет бирок «украдено». Продаем, мол, по случаю.
Черт его знает, как браться за это дело!
В дверь постучали.
Калитин даже обрадовался, что ему помешали, — все равно ничего путного не приходило в голову.
Он открыл дверь.
Перед Павлом стояли его старые друзья — Сережка Шлыков и Петр Кулешов.
Еще утром приказом начальника управления была создана опергруппа по раскрытию преступления в меховом магазине. Возглавил ее Калитин, а в его подчинение были назначены Шлыков и Кулешов. Весь день ребята передавали свои текущие дела заменившим их товарищам, чтобы полностью переключиться на поиски «каменщика».
— Сумерничаешь? — спросил Павла Петя Кулешов, переступая порог комнаты.
— Входите, парни, — улыбнулся Павел. — Признаться, мне покоя не дает наше дело. Поговорим?
Как-то сложилось, что все важные шаги в жизни — совместные ли, в отдельности ли каждого — они обязательно обсуждали на «триумвирате» — так пышно именовались их вечерние собеседования. Повелось это еще с университета, где они учились на юрфаке. Встречались ребята и по окончании курса, когда стали работать в оперативной части разных отделений московской милиции, правда реже. И вот судьба снова свела их вместе — больше года они работают в МУРе. А теперь, наконец, им доверили то самое серьезное, большое дело, которого они так долго ждали, на котором можно по-настоящему проверить свои силы, — необычное, таинственное.
— Я считаю, что вор — человек маленького, в крайнем случае, ниже среднего росточка.
Сережка Шлыков заявил это прямо с порога, первым «включая скорость».
Он и сам был «ниже среднего росточка». Худощавый, похожий на подростка, со своим воинственно торчащим темным чубом и удивительно ясными, очень приметными, голубыми глазами на узком, продолговатом лице. Смешливый и увлекающийся, полная противоположность Петру Кулешову — рослому, ладному парню, спокойному, даже флегматичному на вид, с круглым красным лицом — не то обветренным, не то просто от богатырского здоровья, — с маленькими добродушными глазками и крупным толстогубым ртом.
— Умозаключение, ничего не скажешь, делает тебе честь, — добродушно поддел приятеля Петр. — Как будто громоздкий детина мог поместиться в этом песчаном ларе и столько высидеть в нем.
— Конечно, тебя, например, в ларь засунуть было бы сложновато, — отпарировал Сергей. — А если он сухопарый по комплекции, но жилистый, выносливый, сильный? Тогда как?
— Тогда сдаюсь. Но, может, раз ты такой провидец, сразу скажешь и как его зовут?
— Как зовут — не скажу. А лет ему от роду, как говорил Гришка Самозванец в трагедии Пушкина, от сорока до пятидесяти — это почти бесспорно.
— Ах вот как! А почему бы ему не быть и помоложе? Работка эта вряд ли годится для пенсионного возраста.
— Пенсионный, с твоего разрешения, наступает много позже. А если говорить серьезно, то кое-какие соображения привести могу.
— Давай.
— Логика говорит, что мы имеем дело с многоопытным вором-рецидивистом. А они обыкновенно становятся такими как раз к сорока годам.
— Это они тебе сами сообщили?
— Нет. Это сообщил мне А. М. Яковлев. Вот его книжица «Борьба с рецидивной преступностью».
— Ого! Серега Шлыков, изучающий научные монографии, — это что-то новое.
Сергей сделал вид, что воспринял иронию друга как комплимент, достал из портфеля книгу и открыл заложенную страницу.
— Читайте сами, серые, темные личности.
— Читали, читали, Серега.
— Не принимай близко к сердцу Петькину подначку. Он просто выпытывает у тебя подтверждение своим мыслям, — вступил в разговор Павел. — В том, что ты так горячо отстаиваешь, несомненно, есть здравый смысл. Наверно, «каменщик» — человек пожилой.
— То-то. Значит, и мы не лыком шиты. — Сергей хитро подмигнул друзьям. — А сухое вино? Такую кислятину молодой парень ни за что бы с собой не приволок. Водочка или коньячок — другое дело.
Друзья засмеялись, но и это допущение Сергея посчитали не лишенным смысла.
— Мне все же представляется, — Павел придвинул свой стул ближе к столу, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17