- Ка-а-ак шарахну сейчас!
Я пополз к нему на коленях.
- Прошу... Только не это... Все, что хотите... Меня. Лучше - меня... Пожалуйста. Прошу вас.
- Во дает.
- Ну, пожалуйста... Я вас очень прошу.
Цыпа охрипла от визга и лая.
- Штуку даешь?
- Что?
- Стольник, чего, - объяснил Притула.
- Деньги? Сто рублей?.. Боже мой, да конечно. Найду. Непременно найду. Я займу.
- Где ты займешь-то? Займет он.
- Сейчас надо, батя.
Я говорю:
- С собой таких денег не ношу. Но я найду. Сегодня же. Можете мне поверить. Соберу. Отдам.
- Не, - сказал Агафонов. - Деньги на бочку.
Тотальное унижение. Я просил их, умолял, уговаривал.
- Пойдемте. Здесь рядом. Отдам все, что у меня есть. Слышите? Все. Деньги, книги, магнитофон, приемник, одежду.
- Ха, - сказал Притула. - Мы пойдем, а там нам - крышка.
- Лесом. Никто не увидит.
Агафонов поднял над головой несчастную Цыпу.
Самое страшное, как я теперь понимаю, что он играл в это, радовался, как ребенок.
- Раз!.. Считаю до трех. Раз!
От безвыходности, от беспомощности я буквально завыл.
- Не-е-ет!
- Два!.. Два с половиной!
- Не-е-ет! - Я катался у него в ногах. - Не-е-ет!
- Два с половиной!.. Три!
Он с размаху ударил ее оземь. Она страшно, коротко взвизгнула. И затихла.
Сердце у меня зашлось. Я перестал испытывать страх. Я должен разорвать их на куски, чего бы мне это ни стоило. Я задушу их. Сейчас. На месте. Вот этими самыми руками.
И тут я сначала... даже не увидел, а скорее услышал... Хряск. Мощный глухой удар. Сзади. По спинам им, по головам. Наотмашь.
Кто? Откуда?
Это было так неожиданно.
Старик. В глазах гнев и безумие, в руках толстый березовый кол.
Крики, стоны. Кровь.
Он добивал их... Мой избавитель... Павел Никодимыч Хопров... Он защищал человека, которого никогда прежде не видел, не знал.
Но тогда я испытывал только ужас... Кажется, чтото кричал. Не помню. Ушел ли я, уполз, убежал? И как вынес Цыпу? Ничего не помню.
Бедный старик...
13
За стеной что-то звякнуло и разбилось.
- Бабуля хулиганит, - сказал Севка. - Хорошо привязал?
- К лавке.
- Сиди. Не убежит.
Изместьев вынул кассету.
- Вот. Те""ерь вам известно все. Пожалуйста. На ваше усмотрение. Я свое слово сдержал. Можете действовать дальше.
- Сгодится, - Севка сунул кассету за пазуху.
- Приморили, - показал Иван на Хопрова. - Уснул наш хозяин.
- Герой.
- Поехали?
- Минутку, - попросил Изместьев. - Что вы решили?.. Мне важно знать, чтобы как-то располагать своим временем... Приготовиться... Когда вы передадите кассету следователю?
- А хоть завтра.
- Что ж... будь, что будет, - задумчиво сказал Изместьев. - Н-да... Я был на что-то годен в этой жизни... Прощайте, молодые люди. - Он промокнул платком потный лоб. - Кстати, вы смело можете показывать на меня. Я вас увлек, убедил, спровоцировал. Это моя идея - допросить больного старика. Все организовал и осуществил я один, а вы лишь при сем присутствовали. Вы - свидетели, зрители, понятые. Вы следили за тем, чтобы эксперимент проводился по возможности корректно. И только. Договорились?
- Посадят, Алексей Лукич.
- Не беда. Это не самое худшее.
- Нет, Агафон-то, - вспомнил Севка запись на пленке. - Прикол.
- Дым! - вскрикнул Иван.
Севка резко развернулся.
- Писец.
Они выскочили на веранду.
- Дверь! Наружную!
- Вышибай!
- Не видно ни фига!
На полу, привязанная к лавке, суматошно ворочалась Тужилина, пытаясь отползти от разбитой лампы и сбить огонь на горящей одежде. Севка, согнувшись и разгребая руками дым, пробрался к наружной двери и бахнул ее ногой, сорвав с крючка. Иван на четвереньках подполз к хозяйке и, обжигаясь, нащупал и выдернул у нее изо рта кляп. Она долго и глухо кашляла, потом заорала дико: "Аа-аа!" - и он сдернул с себя куртку, и стал лупить ее по бокам и спине.
- Окна! Где ведра? Воды!
- Старик!
Изместьев бросился назад, в комнаьу, быстро наполнявшуюся дымом. Растворил окно и выбросил магнитофон в сад. Хопров очнулся от криков - дым ел ему глаза, он часто моргал, гневно мычал и плямкал губами. Изместьев сгреб его в охапку, снял с постели и бегом понес из дому. На веранде Севка одиа сражался с огнем - обмотав тряпкой руку, срывал горящие занавески, швырял их на пол и затаптывал, выдергивал шпингалеты, распахивал окна. Иван вытаскивал волоком надрывавшуюся криком Тужилину.
Огонь пожирал оконные рамы, стойки. Вспыхнула лавка. Жар, дым, треск.
- Воды! Ведра!
Севка догнал во дворе Ивана, и вдвоем они перенесли Тужилину через дорогу.
- Без толку, - сказал Севка. - Сгорели.
Тужилина как-то странно затихла. Иван приложил ухо к ее груди.
- Живая? - волновался Севка, оглядываясь на горящий дом. - Дышит?
- Вроде, - сказал Иван.
Неподалеку, в канаве, в высокой сохлой траве лежал навзничь Хопроз и водил перед лицом корявыми скрюченными пальцами.
Вернулся с магнитофоном Изместьев.
- Звонить! - кричал он. - Срочно звонить! Пожарникам! "Скорую помощь"!
Пламя прорвалось сквозь крышу, длинно высветив деревню и пустое шоссе. Защелкали калитки в близлежащих домах.
- Допрыгались! - сказал Севка. - Слышь?
Кончай.
Обхватив руками голову, Иван сидел рядом с тяжко постанывающей Тужилиной и качался.
- Ты чего? Кончай. Ты чего?
Иван повалился ничком в траву и зло, со стоном, стал рвать с корнем придорожный сорняк.
- Едут, - сказал Изместьев.
Справа, слепя фарами, на большой скорости приближалась черная "Волга". Водитель всполошно сигналил, поджимая к обочине сбегавшихся на огонь.
Метрах в двадцати от горящего дома машина остановилась. Первым на дорогу выскочил Кручинин. За ним Гребцов и еще двое.
- Слышь? - ткнул Севка Ивана. - Андрюху привезли.
- Виктор Петрович! - крикнул Изместьев.
Кручинин немедленно подошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28