Несколько секунд спустя он уже протянул Аксюкову запотевшую пластиковую бутылку минералки. Тот поспешно свинтил пробку, сделал пару жадных глотков, после чего сказал:
– А теперь рассказывайте! Только внятно...
– Да чего рассказывать, Викторович! – вздохнул Халецкий. – Если в двух словах, Валерон с похмелюги показал сварщику не ту трубу...
– Вован, ты...
– Да чего – Вован? – быстро оглянулся на Сахно Халецкий. – Викторовичу-то чего лапшу вешать? Он же свой. Если что – срока впаяют всем поровну. Ему даже больше как ответственному руководителю.
– Работнички, мать вашу... Пролетарии умственного труда проговорил Аксюков, прикладывая ледяную бутылку ко лбу.
В словах Халецкого была сермяжная правда. Если бы «саркофаг», не дай бог, рванул из-за ошибочной врезки, Аксюкова бы точно посадили. Возможно, на пару с директором станции. Или даже в составе триумвирата с главным инженером. А вот Сахно и Халецкий, скорее всего, отделались бы легким испугом. Посадили бы Аксюкова не потому, что он был в чем-то виноват, а потому, что в случаях техногенных катастроф еще со времен Советского Союза было принято кого-то сажать. Для успокоения общественного мнения.
– Да все ж в норме, шеф! – торопливо проговорил Сахно.
– Так! – быстро отнял от головы бутылку Аксюков. – А как вы это поняли? Что вы не туда врезались?
– Элементарно, шеф. Сняли кассету с фильтра, давай смотреть, а там ерунда какая-то. Мы ее в анализатор, а это калифорний...
– Что-что? – не поверил своим ушам Аксюков.
– Точно, Викторович кивнул Халецкий. – Зуб даю за тридцать два ваших.
– Ну вот, шеф, а откуда калифорний в третьем блоке в таких количествах, правильно? Тут мы и давай схему глядеть. По схеме – ни хрена. Мы на место, а там перемычка есть хитрая, которую врезали в нарушение проекта. На схеме ее нет, ее и не заглушили. Вот такая история... – виновато развел руками Сахно.
Аксюков вздохнул. Теперь ему все стало понятно. На любом производстве, да и практически в любом жилом доме, проектные трубопроводы при ремонтах умные энергетики и сантехники «модернизируют», чтоб облегчить себе жизнь. Поскольку это, как правило, делается в нарушение нормативных документов, в эксплуатационную документацию никто изменений не вносит. До аварии третий энергоблок ЧАЭС инженерно был очень тесно связан с взорвавшимся четвертым. После аварии все системы аварийного блока отделили. Но, как оказалось, не все.
– Так! – быстро посмотрел на дверь Аксюков. – Врезку глушим по причине... слишком большого гидравлического сопротивления участка! Врезаемся куда надо и обо всем этом забываем! Совсем!
– Да оно-то правильно, шеф, только тут есть один нюанс... – переглянулся с Халецким Сахно.
– Какой?! – испуганно вскинулся Аксюков. – Что еще, мать вашу?!
– Да вы не так поняли, Викторович! – поспешил успокоить Аксюкова Халецкий. – Из неприятностей это все. Просто мы прикинули, что в кассете должно быть не меньше миллиграмма калифорния, иначе анализатор бы его не показал...
– Не может быть!
– Может, шеф. Мы проверили два раза. И этот миллиграмм мы выловили за шесть часов. Если параметры «саркофага» не плывут, то, может, еще погоняем воду в контуре? За трое суток намоем один грамм. А это по три с лишним миллиона долларов на брата...
В лаборатории установилась тишина. Себестоимость одного грамма калифорния у американцев составляла десять миллионов долларов. Об этом было известно всем, имеющим хоть какое-то отношение к ядерной физике. Российские данные оставались засекреченными, зато было общеизвестно, что калифорний востребован в самых разных областях – от лучевой терапии до разведки нефтяных месторождений. К примеру, факт отравления Наполеона мышьяком был установлен именно благодаря анализу его волос с использованием калифорния. И наркотики искали с его помощью. И стопроцентно отличали золото от фальшивых сплавов. Единственным, что сдерживало развитие всех этих технологий, было то, что мировые запасы калифорния составляли примерно пять граммов.
– Да нет, мужики, его же надо как-то выделить. И перевести в какое-то стабильное соединение. У нас для этого нет оборудования. А стоит оно десятки миллионов долларов покачал головой Аксюков. – Так у меня на этот счет как раз и промелькнула мысля, шеф! – бодро проговорил Сахно.
– Какая мысля, Валера? Ты что, смеешься? Объясни ему, Володя, хоть ты, – призвал на помощь Халецкого Аксюков.
– Вообще-то это может сработать, Викторович вдруг серьезно сказал Халецкий.
– Да вы что, смеетесь, мужики? – раздраженно проговорил Аксюков. – Американцы в Беркли с тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года с этим калифорнием мучаются, а воз и ныне там! В год синтезируют по чайной ложке...
– Так у них в Беркли, шеф, «саркофага» нет!
– Да это понятно! Я тебе про технологию выделения толкую!
– Так я вам и хочу эту технологию объяснить, а вы слушать не хотите!
Аксюков сардонически улыбнулся, сложив на груди руки:
– Ладно, я тебя внимательно слушаю, Валера. Только если ты с тремя десятками трубопроводами разобраться не в состоянии, то какую технологию ты можешь придумать?
– Да очень простую, шеф! – выпалил уязвленный Сахно и начал сыпать специальными терминами.
Постепенно недоверчивое выражение на лице Аксюкова сменилось удивленным. Слушая Сахно, он вдруг вспомнил один недавний случай. На каком-то российском шарикоподшипниковом заводе, выработав ресурс, вышел из строя импортный компьютеризированный комплекс по отбраковке не идеально ровных шариков. Ремонту комплекс не подлежал, а на покупку нового требовалось около десяти миллионов долларов, которых у завода, как водится, не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13