Вообще-то, по канонам оперативного искусства, прилет Пилар в обязательном порядке должен был отслеживать кто-то из сотрудников резидентуры ЦРУ. В режиме контрнаблюдения. В смысле наблюдать, не наблюдает ли кто-то за прилетевшей Пилар.
Однако венесуэльская контрразведка DISIP, которую с недавнего времени возглавил лично Уго Чавес, свой хлеб ела не зря. И после недавних покушений на президента не спускала с американцев глаз. В этой ситуации контрнаблюдатель своим приездом в аэропорт мог невольно навести DISIP на Пилар. Поэтому Виктор считал присутствие контрнаблюдателя маловероятным.
– Выезжай потихоньку, – сказал он Пащенко, успевшему завести мотор.
Андрей тронул «Ауди» с места. Машина очень медленно выбралась из ряда и так же медленно покатила по проезду. В этот момент из здания аэровокзала наконец появилась Пилар. Ее спутник особой галантностью не отличался, поскольку свой чемодан Пилар катила сама. Впрочем, этому вполне могло быть и другое объяснение – встречающий мог выполнять роль телохранителя и ему нужно было иметь свободными руки, чтобы мгновенно выхватить оружие.
Пилар, выйдя на улицу, тут же надела солнцезащитные очки. Теперь узнать ее по имевшемуся в распоряжении DISIP фото было и вовсе невозможно. Она просчитала все точно, однако ее хладнокровие все равно удивляло. Вернуться менее чем через неделю в страну, где ее могли обвинить в покушении на президента, это было нечто из ряда вон выходящее…
– В бардачке камера лежит! – сказал Пащенко.
– Ага! – кивнул Виктор.
Камера была очень кстати, поскольку давала возможность вести наблюдение с безопасного расстояния. Пащенко поехал еще медленнее, Виктор быстро взял компактную цифровую камеру и надел ее на руку. Свою машину встречающий припарковал неподалеку от центрального выхода из аэровокзала, однако по дороге к ней Виктор все же успел его рассмотреть.
Издалека встречавший Пилар мужчина выглядел не то чтобы молодым, но, во всяком случае, не старым. Через оптику же Виктор разглядел, что ему лет пятьдесят пять, если не больше. Он просто неплохо сохранился. Мужчина на ходу выудил из кармана пульт дистанционного управления и отключил сигнализацию, после чего распахнул багажник довольно нового синего «Шевроле». Пилар подкатила к нему свой чемоданчик и опустила выдвижную ручку. На этот раз встречающий ей помог. Он быстро поставил чемоданчик в багажник и захлопнул крышку, после чего они с Пилар направились к передним дверцам машины.
Оба вели себя вполне естественно. В их поведении не было малейших признаков нервозности. Вот что поражало. Конечно, встречающий мог даже не догадываться о том, кто такая Пилар. Но уж она-то прекрасно отдавала себе отчет, какой опасности подвергается, прилетев в Венесуэлу. Но, несмотря на это, держалась так, словно бояться ей было решительно нечего.
– Исчадие ада… – невольно пробормотал Логинов.
– Что? – повернул голову Пащенко.
– Говорю, самое милое создание из тех, что я встречал на своем тернистом жизненном пути… – проговорил Логинов, не отрываясь от камеры.
Пащенко юмора не понял и кивнул:
– Да, птичка улетная. Я бы с ней тоже прокатился на плоту по какой-нибудь речке…
– Оно того не стоит, Андрей, – серьезно сказал Логинов. – Она бы тебя, конечно, для начала использовала по назначению, но потом скормила бы аллигаторам. Чтоб не осталось следов.
За время этого разговора Пилар со своим встречающим сели в «Шевроле», и машина отъехала. Логинов опустил камеру и потянулся за сигаретами.
– Давай за ними, Андрей! Только ближе ста метров не приближайся…

6
Колумбия, Пуэрто-Нариньо

– Черт! – пробормотал Джек Мейер, приподнимая голову.
Ощущение было такое, словно его череп инкрустировали свинцовыми пластинами. При этом монтажный пистолет, при помощи которого эти самые пластины пришлепывали к черепу, случайно позабыли в голове Джека, и теперь он стрелял там сам по себе, каждую секунду.
– Черт! – повторил Мейер и попытался нашарить рукой на тумбочке телефон, чтобы посмотреть, который час.
Телефона на тумбочке не оказалось, зато на пол грохнулась бутылка. Джек со стоном сел и огляделся. Бутылка из-под виски была пустой, свет в комнате горел, телефон валялся на кровати в ногах. Мейер был одет и в одной туфле. Вторая выглядывала из-за подушки.
Джек вздохнул, тяжело повернулся, с трудом дотянулся до туфли и малость передохнул. Потом очень осторожно наклонился и попытался натянуть обувь на ногу. Руки были слабыми и липкими. В глазах мутилось, а к горлу то и дело подкатывал тугой ком. Туфля надеваться не хотела. Ни за что.
И Мейер решил, что здоровье дороже. Он расжал липкие пальцы, и обувь с приглушенным стуком упала на пол. Джек осторожно распрямился и попытался облизнуть шершавым языком пересохшие губы. Ничего хорошего из этого не получилось. Тогда Мейер сглотнул и подумал, что алкоголь – это зло.
Он не решает проблемы, а, наоборот, усугубляет их. Несколько часов назад у Джека была всего одна проблема. Снова выскользнувший Уго Чавес. Мейер посредством принятия внутрь бутылки виски на время от этой проблемы отключился, но лучше ему от этого не стало. Уго Чавес по-прежнему был жив и здоров, чего теперь нельзя было сказать о Джеке Мейере. То есть жив-то он был, но испытывал такие мучения, что проникся невольным сочувствием к алкоголикам.
Сам Мейер спиртным никогда не злоупотреблял, в последнее же время, с тех пор как его назначили начальником отдела ЦРУ по Кубе и Венесуэле, у него не было времени даже на чисто символические возлияния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13