Они, Витек, из своих периферий как в Москву вырываются, так и пускаются во все тяжкие – мамы с папами-то далеко… Да чего я тебе рассказываю? Поехали, сам увидишь!
И они поехали. И Глеб, надо сказать, ничуть не приврал. Может, по части внешних данных работницы канатной фабрики и уступали коренным москвичкам, но этот недостаток с лихвой компенсировался простотой нравов.
Логинова в общаге приняли как своего. После портвейна его соседка по столу – худощавая и конопатая, но довольно симпатичная Маша – без обиняков спросила:
– Ну что, пошли за шкаф? Или ты стесняешься, так я у девок ключ от гладилки возьму…
И был тут же утащен Машей за шкаф. Она деловито расстегнула ему штаны и скомандовала:
– Ты приляг, а то так неудобно, коленки болеть будуть. – И тут же обхватила набухший член Виктора умелыми губами…
18
Едва незнакомцы достигли края дамбы, Аникеев подтянулся и, работая руками и ногами, начал карабкаться на склизкий бок бетонной глыбы. Он, конечно, рисковал, но другого выхода не было. Мышцы деревенели с каждой секундой, тело наливалось свинцовым холодом. Кончиков пальцев Леонид уже не чувствовал…
Кое-как ему удалось подтянуться и нащупать ногой загнутую арматурину. Руками Аникеев отыскал какой-то выступ и с трудом вытащил свое окоченевшее тело.
Голоса незнакомцев едва долетали откуда-то сбоку. Они уже спустились с насыпи и скрылись за стеной камышей. Это радовало, но в то же время Аникеев чувствовал, что долго так не продержится.
Промокшая одежда облепила тело ледяным панцирем. Ветер, которого прежде Аникеев даже не замечал, обдавал тело холодными волнами. Руки и ноги продолжали коченеть.
Единственная надежда была на приближающуюся машину. У водителя наверняка должен был быть буксировочный трос. Если бы он бросил его с берега, Аникеев мог бы обвязаться и выбраться из этой западни.
Леня с надеждой посмотрел в сторону насыпи. И только тут понял, что привлечь внимание водителя будет не так просто. Да и незнакомцы могут услышать шум и вернуться.
Но дело повернулось еще хуже. Легковушка до дамбы вообще не доехала. Навряд ли водитель услышал звуки выстрелов и испугался – он просто свернул на какой-то развилке, невольно лишив Аникеева даже призрачного шанса на спасение.
Леня быстро коченел на глыбе. Даже отъезд микроавтобуса с незнакомцами, о котором свидетельствовал мелькнувший вдалеке свет фар, не обрадовал его. Он чувствовал, что вот-вот упадет с глыбы в воду…
19
В тот памятный вечер в общаге канатной фабрики Логинов не только впервые в жизни испытал минет, но и узнал, что он может быть групповым. И это в то время, когда все знали, что секса в СССР нет!
Само собой, что некоторое время после этого Логинов находился под сильным влиянием своего более старшего и продвинутого однокашника.
Но все надоедает, даже «клубничка». И Логинову тоже со временем приелись походы с Глебом в разные злачные места. Тем более что по натуре он тяготел к более духовным, что ли, отношениям с противоположным полом. Вскоре у Виктора появилась постоянная девушка, и они с Глебом так же легко, как и сошлись, отдалились. Однако сохранили при этом ровные и уважительные приятельские отношения. Ведь чего греха таить – в Лесной школе многие слушатели беззастенчиво «стучали» друг на друга, выслуживаясь перед начальством. Причем касалось это в основном бездарей, у которых был только один шанс продвинуться по службе – «утопив» своих более талантливых коллег. Логинов и Красовский бездарями не были и друг друга не «сдавали». Поэтому и испытывали обоюдную взаимную симпатию.
Виктор отправлялся на несколько пресноватые после бурных посиделок на канатной фабрике свидания со своей девушкой, а Глеб Красовский продолжал совершенствоваться в ремесле донжуана. Но институтские «особисты» свой хлеб тоже ели не зря. Где-то к третьему курсу о похождениях Глеба узнали где следует, и он попал в «разработку».
А потом разбухшую словно на дрожжах папку с кодовым названием «Делон» передали начальству. Аморальная сущность Глеба Красовского просматривалась из содержания этой папки невооруженным взглядом. Учись он, к примеру, в Высшей партшколе, его бы, конечно, с треском отчислили, сунув в зубы пресловутый «волчий» билет.
Но в конторе на большинстве ключевых должностей работали крутые профи. На Кодекс строителя коммунизма и прочие условности той поры они смотрели сквозь пальцы, особенно если это касалось дела. Поэтому Глеба никто отчислять не стал. Напротив – его пригласили для беседы, после чего прикрепили к ПГУ КГБ СССР (то есть разведке) и стали использовать его редкий талант на благо Отчизны.
Сперва Красовский «работал» в Москве. По соотечественницам, представлявшим тот или иной интерес для конторы. А после окончания учебы Глеб стал полноправным сотрудником ПГУ и практически исчез из поля зрения. Из этого нетрудно было сделать вывод, что театром сексуальных действий Делона стал весь загнивающий капиталистический мир.
В конторе, даже среди бывших однокашников и друзей, не принято расспрашивать о работе. Поэтому в редкие мимолетные встречи Логинов с Красовским ограничивались парой-тройкой дежурных фраз и крепким рукопожатием. Но Логинов был профи и мог дать руку на отсечение, что Красовский подвизался на ниве нелегальной разведки. А уж то, чем занимались нелегалы, было секретом секретов.
За всякими реорганизациями и перегруппировками конторы Логинов, надо признаться, о существовании Красовского совсем позабыл. И не вспоминал об однокашнике уже много лет. Тем удивительнее была произошедшая с Глебом метаморфоза.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15