– Ну, с-сука!.. – прошипел громила, хватая пистолет двумя руками.
– Ты че?.. Обалдел? – сдавленно вскрикнул я, бросаясь в кусты за скамейкой.
Наверное, это смешно, но покинуть место происшествия я решился только после того, как он выстрелил в меня четыре раза. Подлетая к кустам, я услышал сзади еще один выстрел и инстинктивно пригнулся. На этот раз пуля прошла совсем рядом – у самого уха – и срезала ветку. Это придало мне сил, и я буквально перелетел через кусты.
Громила явно замешкался. Наверное, он не ожидал от меня такой прыти и теперь, матерясь, продирался следом. Я бросился вправо – к Воропаевской. Несколько прохожих испуганно смотрели оттуда в мою сторону, но мне было на них наплевать. Вообще в тот момент мне было наплевать на все. И именно поэтому я не заметил, что в игру включился еще один стрелок.
Я просто сломя голову мчался по газону, с ужасом ожидая очередного выстрела. И дождался. Только не одного выстрела, а целой канонады. Правда, громила с перебитым носом поучаствовать в ней так и не успел. Но это я понял немного позже. А в тот момент я услышал, как что-то грохнуло справа и чуть сзади, и быстро оглянулся.
Из-за кустов, высунувшись по пояс, палил из пистолета толстый плешивый мужик лет сорока. С виду и по одежде он совсем не походил на бандита. Скорее на какого-нибудь мелкого предпринимателя. Словно в подтверждение этого на левой руке у него болталась барсетка. И вздрагивала при каждом выстреле. А разошелся плешивый не на шутку.
Самое главное, что палил он не в меня, а в громилу. От неожиданности я даже слегка притормозил. Мелькнула мысль, что это случайно оказавшийся в сквере милиционер. Я никогда особо не любил нашу доблестную милицию, но тут вдруг воспылал к ней такими чувствами, что готов был расцеловать плешивого в макушку.
Правда, этот прилив верноподданнических чувств длился недолго. Точнее – до третьего выстрела плешивого. Уже вторая пуля угодила громиле в ногу, и тот, жутко матерясь, рухнул на землю. Я остановился окончательно, решив, что сейчас плешивый достанет наручники и потащит нас с громилой в отделение, где какой-нибудь опер вымотает мне всю душу.
Перспектива была не из приятных, но все же это намного лучше, чем валяться под кустами с дыркой в голове. Но плешивый и не думал останавливаться. Он всадил в громилу еще три пули и наверняка не пожалел бы и четвертой, но тут справа – не от Воропаевской, а с противоположной стороны – заработали сразу два пистолета.
Одна пуля срезала ветку возле плешивого, вторая взбила фонтанчик земли у моих ног. Я напрочь перестал понимать происходящее, зато на этот раз очень быстро сообразил, что мне делать. Разворачиваясь и бросаясь наутек, я услышал сзади матерные выкрики, новые выстрелы и вой сирены. Все смешалось в кучу, где-то рядом свистели пули, а я несся напролом – уже не к Воропаевской, а куда-то в глубь сквера, подальше от всего этого кошмара.
А сзади происходило что-то невообразимое. Раскатисто разносились автоматные очереди, раздавались жуткие вопли и одиночные выстрелы, а поверх всего этого кто-то кричал дурным голосом в мегафон: «Бросай оружие!»
А потом я уловил сзади чей-то тяжелый топот и с ужасом оглянулся. Меня нагонял плешивый. Пистолет по-прежнему был у него в руке, но плешивый, как и я, оглядывался на бегу через плечо. И я вдруг понял, что стрелять в меня он не собирается. По крайней мере – пока. В следующую секунду плешивый повернул ко мне свое разгоряченное лицо и крикнул:
– Влево! К музею!
– Ага! – кивнул я, послушно заворачивая.
Кем был этот человек и при чем тут музей религии и атеизма, я не имел понятия, а спросить мне и в голову не пришло. Главное, что он в меня не стрелял, и мне очень не хотелось, чтобы он передумал.
Четыре сотни метров до примыкавшего к скверу музея мы преодолели молча, если не считать сопения и хрипов. Музей от сквера отделял узкий, утопающий в зелени переулок. Так же молча мы перелетели через него и нырнули в приоткрытые ворота стройки.
Музей религии и атеизма в духе времени уже год реконструировали в церковь какой-то богородицы. На воротах было написано какой, но в тот момент мне было не до уточнения. Вой сирены становился все слышнее. Было, однако, яснее ясного, что плешивый не горит желанием предаться в руки родной милиции, а спорить с ним мне как-то не хотелось. И не только потому, что в руках у него был пистолет. Как ни крути, именно плешивый спас мне жизнь. И я решил во всем положиться на него. Тем более что ничего другого мне и не оставалось.
Глава 3
Едва мы нырнули в ворота, как на нас попер мужик со связкой ключей. Конечно, это был не апостол Петр, а сторож. С очень большого бодуна и оттого шибко агрессивный:
– Куды в святой храм претесь? И так все пообссы…
На этом месте сторож наконец разглядел в руках плешивого пистолет и осекся. Наверное, он сообразил, что мы заглянули в святое место не по малой нужде, а по очень большой. Он подался в сторону и что-то испуганно промычал, но плешивый был не в том настроении, чтобы вступать в богословские дебаты. Коротко взмахнув правой рукой, он с хрустом вонзил рукоятку пистолета в висок сторожа и тут же метнулся обратно к воротам.
Я в ужасе замер, а плешивый быстро прикрыл створку ворот. Странно квакнув, сторож кулем рухнул набок, со всего маху ударившись головой о железобетонный столб. По его испитому лицу пробежала тень, слюнявый рот дернулся, и он замер – с приоткрытым правым глазом.
Я быстро перевел взгляд на плешивого. Он возился с засовом и успел задвинуть его еще до того, как сирена завыла уже в переулке.
– Сматываемся! – повернулся плешивый и наткнулся глазами на сторожа.
1 2 3 4 5 6 7 8