— Да ты что?
— А ты как думал? У нас не Россия, за все платить нада. Не будешь платить, иди на завод, станок крути. Нищий будешь!
Запрелов поинтересовался:
— Тебе морду здесь еще никто не бил?
Толстяк испуганно взглянул на офицера:
— Ай, не хочешь пива, не надо. Возьми деньги, другой точка недалеко, за трамвайный путь. Но там не лучше. Везде одинаково. Жизнь такая.
Речь продавца прервали два прапорщика, в это время подошедшие к лавке. Один из них, полный, кивнув офицеру, крикнул в окошечко:
— Рашид, шельма! А ну налей хорошего!
Пивник как-то встрепенулся:
— Григорич? Салам, дорогой! Сейчас, подожди, канистр достану, для тебя с завода не фильтрован.
— Смотри! А то как котенка в бочке утоплю, ты меня знаешь!
— Ай, конечно! Сейчас! Держи, тебе и твой друг!
Пивник выставил на подставку кружки с прозрачным и в меру пенным пивом. Сразу было видно, настоящее, свежее, не разбавленное.
Прапорщик между тем посмотрел на банки офицера, вновь позвал пивника:
— Эй, урюк, а ну подь сюда!
— А? Че? Иду, иду!
Он вышел из своей конуры, встав рядом с огромным прапорщиком.
Тот указал на банки старшего лейтенанта, спросив:
— Что это?
Пивник ответил без особого энтузиазма:
— Пиво!
Григорич, как назвал прапорщика узбек, грозно повысил голос:
— Это пиво?
— Канечна!
— Пей!
— Зачем? Я не пью!
— Запьешь! Пей, сказал, свою бодягу!
— Не-е!
— Тогда, блядь нерусская, быстро смени парашу на пиво, и банки для своих чурбанов оставь, а офицерам чтобы кружки подавал. Или хочешь, чтобы тебя выкинули с территории городка?
Продавец засуетился:
— Да, да, сейчас! А выкидывать не надо! Тут рядом места нет, а на окраине кому продавать?
Через минуту перед Запреловым стояли две кружки прохладного пива со сдачей в 8 копеек.
Прапорщик посоветовал, указывая на Рашида:
— Вы, старлей, с ним построже! Борзый безо всякого предела! Но ссыкун еще тот. Так что если что, за шкибот и на улицу. А там прямо в пятак! И безо всяких базаров. Иначе уважать не будет. А они нормальные, только когда уважают! А вас в Афган?
Запрелов подтвердил:
— В Афган!
Прапорщик вздохнул, поднял кружку:
— Ну, давай, за тех, кто там, «за речкой», долг свой интернациональный исполняет!
Выпили. Расстались.
Этот случай запомнил командир роты и помнил до сих пор.
Взяв полотенце, капитан направился на выход, намереваясь перед сном принять душ. И на входе столкнулся с Лизой!
— Здравствуй, Илья!
Медсестра являла собой саму скромность. Наигранную, возможно, отрепетированную.
— Уже виделись, — напомнил Илья, — ты чего пришла?
— Ты опять на войну уходишь?
Капитан покачал головой:
— В этом гарнизоне хоть что-то скрыть можно?
Лиза взглянула ему в глаза:
— Можно! Но только то, что желаешь скрыть! И если есть что скрывать. Остальное, в том числе ложь, невозможно!
— Ты на что намекаешь? На наш вчерашний разговор? Думаешь, надрался и ни хрена не помню? Ошибаешься.
— Может, впустишь? А то люди кругом, так и шарят глазами!
— Тебя это смущает?
— Да, представь себе, смущает!
— С каких это пор?
— Как только встретила тебя! Но ты пропустишь меня? Я ненадолго. Не волнуйся!
Капитан посторонился, пропуская женщину в отсек. Хочет выговориться, пусть говорит. Может, на самом деле корит себя за измену. Только ничего уже не поправить. И не в измене было дело.
Лиза прошла в спальню.
Встала под кондиционер, прошептав:
— Как хорошо! А у нас что-то забарахлил!
— Если ты насчет кондера, то не по адресу, извини, но я не мастер по ремонту бытовой техники.
— Я знаю! Ты не мастер, ты разрушитель. Бессердечный и безжалостный разрушитель всего святого, что есть у женщины.
Капитан удивился:
— Ого?! Как мы заговорили? Продолжай! Красиво говоришь! Научил кто?
Лиза вздохнула:
— Все оскорблять хочешь? Тебе это удается!.. Скажи, Илюша, а тебе не жаль меня? Хоть капельку?
— А чего тебя жалеть? Женщина видная, красивая, молодая. Кавалеров хоть отбавляй, только пальцем помани. Деньжат здесь, в Афгане, подзаработаешь, шмотками импортными затаришься. Да из тебя такая невеста в Союзе будет! А то и отсюда холостячка какого вытащишь. Так чего тебя жалеть?
Женщина подошла к капитану. Положила ладонь на волосатую грудь.
— Я о другом, Илья! Тебе любви моей не жаль?
Запрелов изобразил удивление:
— А разве была какая-то любовь?
Лиза смиренно произнесла:
— Была… и остается! Это моя любовь к тебе.
Капитан вздохнул:
— Ну вот, началось все по-новой! Ты что, не поняла смысл вчерашнего разговора? Или я теперь должен каждый раз тебе это повторять? Между нами все кончено! И, пожалуйста, иди в свой батальон или еще куда, мне надо душ принять и выспаться.
— Значит, выход? Ночью?
— Иди, Лиза! Ну не дожидайся, чтобы я вновь стал с тобой груб. Не вынуждай.
Но Лиза не тронулась с места. Напротив, она ближе прижалась к офицеру, подняв взгляд, который до этого прятала. И глаза ее горели страстью! Капитан попытался оттолкнуть ее от себя, но она вцепилась в него:
— Илья, Илюшенька! На все согласна, хочешь бей, хочешь топчи, хочешь выгони, но дай последний раз насладиться тобой. Чтобы на всю жизнь запомнить.
Ротный упустил момент, когда следовало решительно все это пресечь, и она перехватила инициативу. Почувствовав слабинку в поведении офицера, женщина отпустила его, чтобы, сбросив халат, под которым совсем ничего не было — Лиза готовилась к этому приходу, — вцепиться жаркими губами в его губы, обняв за талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16