Он достал нож и попытался открыть чашу. Однако запаяно
было на совесть, лезвие скользило по шву и лишь зря
тупилось.
- Ишь ты! - Конан решил, что этой чашей стоит заняться
всерьез. Вернулся, привел под уздцы храпящего жеребца -
конь явно чего-то боялся - и вновь принялся за дело. Нашел
подходящий камень, тщательно наставил кинжал и как следует
ударил булыжником по рукоятке.
Это подействовало. В прочном шве появилось небольшое
отверстие, из которого тотчас же послышался томный и
капризный женский голос.
- Что, уже все?.. Можно выходить? мы в храме, и идут
священные обряды?
Конан слегка оторопел.
- Эй! ты кто? - Он осторожно потряс чашу.
- Как это кто, невежда! - сердито взвизгнули в чаше. -
Я - Великий и Могучий Крылатый Ночной Ужас, Я - Смерть,
Разящая на Рассвете, Я - Гибель, Настигающая Нечестивцев,
врагов истинной веры! - неожиданно голос замолк, на миг,
спустя деловито осведомился: - А ты готов принять смерть?
Мученическую, коя послужит вящему прославлению истиной
веры?
- Чего-чего? - У Конана глаза полезли на лоб.
- Великое небо, какой тупой! - вздохнули в чаше. - Ты
умирать будешь или нет? Сколько можно спрашивать?
Вместо ответа киммериец подтянул к себе меч, нацелил
его эфесом вниз и как следует ткнул серебряным шаром в
дырку. Раздался глухой визг, из чаши вырвалось легкое
облачко оранжевого дыма.
- Еретик! Богохульник! Отступник! - вопило существо
внутри. - Погоди, сейчас я выберусь оттуда.
Конан вновь ткнул шаром на эфесе в чашу. Вновь раздался
яростный визг - и внезапно из отверстия брызнул сноп искр.
Шов покраснел и начал размягчаться; от чаши шел сильный жар.
- Кр-ром! - прорычал киммериец. Он понял, что придется
опять иметь дело с каким-то сверхъестественным существом -
чего киммериец терпеть не мог, наверное, даже сильнее, чем
с магами и волшебниками.
Пинком ноги Конан перевернул чашу - так, чтобы она
угодила в лужу повнушительнее. Раздалось громкое шипение,
повалил пар; сквозь шипение и свист доносились какие-то
неразборчивые возгласы - очевидно, существо было отлично
знакомо с шадизарской площадной бранью. Жидкая грязь,
пузырясь и булькая, мало-помалу затекала внутрь чаши.
Раскаленный шов остывал.
- Негодяй! - вопило существо. - Ты заплатишь мне за это
страшную цену! Я выпью твою душу, я сожру твою печень, я
зажарю твое сердце!
- Стану я тебя ждать, как же, - ухмыльнулся Конан,
взбираясь в седло.
Тропа дальше неожиданно расширялась, и киммериец уже
предвкушал более-менее нормальную дорогу, как из отверстия
в чашу вырвался самый настоящий огненный клинок, в
несколько мгновений вспоровший прочный и толстый шов.
Крышка отогнулась в сторону; над устьем чаши сгустился
плотный серый туман, стремительно принявший очертания
молодой девушки с красивым и злым лицом. Под черными как
смоль бровями мрачно горели зеленые тигриные глаза. Тонкое
одеяние - нечто вроде ниспадавшей длинными прямыми
складками накидки - было все заляпано глиной, которую
девушка и пыталась стряхнуть, брезгливо смахивая пальцами.
При всем притом выглядело девица не очень. Видно было,
что она - призрак; и в некоей степени материально только ее
одеяние. Все же остальное было словно соткано из нитей
тумана - и при том казалось страшно худым.
Взор зеленых глаз уперся в Конана, и бесстрашный
киммериец почувствовал, что ему становится не по себе.
Было в этом взгляде нечто оценивающее - сам Конана примерно
так же смотрел на поданный ему Абулетесом обед.
Жеребец испуганно заржал и забился. На расширившейся,
но все равно еще довольно-таки узкой тропе сражаться
конным было равносильно самоубийству. Северянин соскользнул
с седла. Меч он держал в ножнах, эфесом вперед. Серебряный
шар ярко светился, и это свечение заставило зеленоглазую
красотку чуть поумерить прыть. Она злобно зашипела, точно
рассерженная кобра; руки со скрюченными на манер когтей
пальцами невольно опустились.
- Хитрый... хитрый какой... - хрипло проговорила
красотка, облизывая губы.
Конан сделал шаг вперед. Девица отступила - и тут ее
взоры упали на двух бесчувственных парней.
Зеленые глаза вспыхнули. В них была такая дикая,
людоедская радость, что Конан даже отшатнулся. Рыча, точно
терзающая добычу львица, красотка накинулась на
беззащитных людей. Зубы и ногти призрака впились в плоть.
Брызнула кровь - девица одним движением перервала погоднику
горло и жадно припала к ране внезапно очень широко
раскрывшимся ртом.
Не помня себя, Конан рванулся вперед, занеся для удара
серебряное навершие эфеса. На его глазах призрак обретал
плоть - колышущаяся, бестелая фигура наливалась жизнью,
сквозь складки одеяния больше не просвечивал камень скалы.
Руки перестали казаться высохшими дланями скелета - кожа
свежела и молодела с каждым мигом.
Упыриха жадно сосала кровь из раны на горле несчастного
парня. Конан налетел на чудовище, словно ураган на
морской берег. Удар был нацелен в голову вампирше, однако
та лишь небрежно вскинула левую руку - и замах Конана
пропал втуне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24