Он был из тех четвероногих, что органически не могут оставаться дома одни. Стоило ему хоть полчаса пробыть в одиночестве, как он своим гавканьем доводил до истерики всех собак в доме. Когда кто-нибудь проходил мимо двери, он скулил душераздирающе. Дворничиха даже пригрозила позвонить в Общество защиты животных. А тут ещё сестра воспылала к нему нежными чувствами и желала его видеть.
"Такая смышлёная собачина! - сказала она Лоллипопу. - Спросишь, сколько будет один плюс один, лает два раза, и два плюс два знает!"
Лоллипоп не мог проверить, насколько Леманн силён в арифметике: во время визитов госпожи Эренрайх он безвылазно сидел в детской, утверждая, что им задали прочитать гору литературы. В день леманновско-эренрайхского визита он брал в библиотеке не меньше трёх книг. Бабушку это радовало. Она была ярой противницей телевизора и комиксов. "Чтение, - говорила она, - незаменимая вещь! Чтение развивает и расширяет кругозор!" При том Лоллипоп и не думал читать. Он просто делал вид, когда бабушка приносила ужин.
Только она выходила, книжка захлопывалась, и Лоллипоп, глядя в потолок, предавался завораживающим мечтам. Он воображал себя укротителем цирка. Вот он демонстрирует номер с дрессированными собаками, где занята свора диких волкодавов. .По его приказу дикие волкодавы прыгают через горящие обручи и танцуют на задних лапах менуэт. Море оваций, Лоллипоп - король манежа. Но тут из гостиной доносится лай Леманна - очевидно, он извлёк квадратный корень из шестнадцати. Захватывающие видения вмиг улетучиваются.
* * *
Однажды, пропустив накануне вечером очередную серию про комиссара со стеклянным глазом, Лоллипоп завернул к Смешанному Отто, уселся на свой мешок с картошкой, наблюдая, как Отто обслуживает покупателей. Когда ушёл последний, Отто принялся расставлять на витрине пакеты с лапшой. Тут Лоллипоп сказал:
"На Леманна они не действуют".
"Жаль", - сказал Отто.
"Он их сгрызает! Как же они подействуют, если он их сгрызает!"
"Свинство, да и только", - буркнул Смешанный Отто. Толстым фломастером он выводил стоимость лапши на картонном ценнике. Фломастер оставлял жирный расплывающийся след.
"Что ж теперь делать?" - спросил Лоллипоп.
Смешанный Отто отложил испорченный ценник, взглянул на Лоллипопа, почесал в затылке и сказал:
"Извини, я вполуха слушал - цены надписывал. На кого, говоришь, что не действует?"
Лоллипоп не ответил. Дело осложнялось. Лоллипоп не был до конца уверен, знает ли Отто о леденцах. Одно время казалось, что зелёные "Лоллипопы" он считает обыкновенными мятными леденцами. Потом было похоже, что ему всё в точности про них известно. "Но если он всё-таки ничего не знает, - подумалось Лоллипопу, - наверное, лучше и не заикаться о волшебном свойстве "Лоллипопов". О таких чудных вещах, - подумалось Лоллипопу, - лучше особенно не распространяться". Лоллипоп слез с мешка и вышел из лавки.
"Эй, Лоллипоп!" - позвал Отто.
Лоллипоп прикинулся, что не слышит. Лоллипоп пошёл в парк. Там он сел на скамейку, подальше от детской площадки: хотелось подумать, а ребячий, гвалт сбивал с мысли. Неподалёку от скамейки стояли шахматные столики. За одним из них сидели двое довольно пожилых мужчин и играли в шахматы. Один сказал другому: "Шах!" Он не слишком громко сказал, но Лоллипопу это всё равно мешало думать. Он с укором взглянул на того, кто сказал "шах". А сказал "шах" мужчина с лысиной и усами. Потом последовало: "Шах и мат" - и партия закончилась.
"Бывает, - сказал другой мужчина, собрал фигуры и стал расставлять их заново. - Ничего не поделаешь. Везёт в игре - не везёт в любви".
Лысый горестно вздохнул.
"Ну и как тебе без неё?" - спросил Другой.
"Плохо, очень плохо", - сказал Лысый.
"Тогда согласись на ничью - помирись", - сказал Другой.
"Ни за что на свете. Клянусь сберкнижкой! Пока она не осознает, что живёт не по средствам, о мировой не может быть и речи. Ни под каким видом!"
"Может, ты и впрямь того, прижимист?" - спросил Другой.
"Ха, я - да прижимист! - воскликнул Лысый. - На это я могу ответить только "ха-ха"! Тебя бы разок на моё место! Леманну она скармливала швейцарский шоколад, себе в чай подливала кубинского рому, а самое дорогое масло намазывала на самый дорогой хлеб сантиметровым слоем!"
"Тогда живи и радуйся - с плеч долой, из сердца вон!" - сказал Другой.
"Не идёт она из сердца, - вздохнул Лысый. - А без Леманна совсем тоска!"
Лоллипоп набрал полные лёгкие воздуха. "Сейчас или никогда, - пронеслось у него в мозгу. - Такого случая больше не представится". Он встал, подошёл к столику и спросил, можно ли посмотреть. Оба кивнули и углубились в игру. Лоллипоп глядел на доску. Через несколько ходов он глубоко вздохнул. Очень глубоко. Целых десять раз пришлось ему повздыхать глубоко, только после этого Лысый спросил: "Что с тобой?"
Лоллипоп вздохнул глубоко-преглубоко.
"Ты чем-то расстроен?" - спросил Другой.
"Да", - сказал Лоллипоп.
"Чем же?" - спросил Лысый.
"Тем, что тётя моя расстроена!"
"А чем она расстроена?" - спросил Другой.
"Тем, что её пёс расстроен".
"А чем пёс-то расстроен?" - спросил Лысый.
"Тем, что их бросил горячо любимый хозяин!"
Мужчины посмотрели на Лоллипопа с некоторым интересом, а Лоллипоп продолжал:
"Бедная тётя и бедный пёс плачут днём и ночью. Пёс, тот просто скулит, а несчастная тётушка корит себя и плачется, что привыкла жить не по средствам: слишком много масла мажет на хлеб, слишком много рому подливает в чай. И псу шоколаду скармливает слишком много!"
Лоллипоп провёл рукавом по лицу, как бы стирая набежавшую слезу.
"Бедная тётушка похудела на девять килограммов. Чай теперь пьёт без рома и без сахара, на хлеб мажет маргарин, да и того с гулькин нос".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20