Д. Пелед. «Красная Броня». Латрун, 1960

– Повторите пожалуйста, товарищ военинженер первого ранга? Вы, случайно, парой лет не ошиблись?
– Никак нет, товарищ генерал-майор! При существующем темпе поставки запчастей отремонтировать все неисправные трактора мы сможем не раньше конца сорок третьего года. При этом дефицит грамотных механиков имеет второстепенное значение, хотя, конечно, тоже оказывает влияние.
– Какой, набуй, дефицит! Какие, набуй, запчасти! Вы понимаете создавшееся положение? Все, я подчеркиваю, все средства мехтяги округа должны быть в полной исправности не позднее четырнадцатого июня! Если вы не сможете этого добиться – пойдете под трибунал! А я буду таскать артиллерию на собственном горбу, чтобы меня самого не расстреляли к гребеням!
– Если трибунал сможет обеспечить нам запчасти – можете отдавать меня хоть сейчас, товарищ генерал.
– Да я… Да ты…
– … Только ни форсунок, ни поршней, ни компрессионных колец трибунал нам не обеспечит. А без этого – хоть весь округ можно отправлять лес валить. Святым духом трактора все равно не поедут. Поэтому прошу срочно подать заявку в ГАБТУ, – военинженер положил на стол пухлую картонную папку. – При условии поступления запчастей не ниже этого минимума и не позднее, чем через неделю, я гарантирую восстановление семидесяти процентов находящихся в ремонте тягачей к указанной дате и еще десяти процентов – через неделю, к двадцать первому. Правда, оставшиеся проценты придется разобрать на запчасти. И еще – мне нужны будут люди, желательно – механики-водители из строевых частей для усиления личного состава ремонтных подразделений.
– Механиков не дам, – толстый генерал-майор постепенно успокаивался, багровая окраска шеи постепенно сменялась нормальной, розовой, – и не проси. У танкистов у самих жопа в мыле – латают свои лоханки. Это точно самый что ни на есть минимум? – помахал он листами из папки.
– Самый минимум, меньше некуда.
– Тогда вот что. Увеличь все цифры в два раза и мухой ко мне. Я этих зараз знаю – больше половины ни за что не дадут, удавятся.
Военинженер, ни на секунду не изменившись в лице, расстегнул аккуратный портфель и достал еще одну папку, точно такую же, как и первая.
– Вот, товарищ генерал-майор. Тут все цифры ровно вдвое больше. Ну и еще кое-что, по мелочи.
– Хите-ер, – генерал сличил цифры в обеих папках, затем вернул первую. – Корзун!
Дверь в кабинет распахнулась, молодой очкастый воентехник, дожевывая что-то второпях, встал перед генералом, как лист перед травой.
– Значит, так, – генерал поставил на одном из листов размашистую подпись, – дуй на аэродром, самолет уже подготовили? Отлично. Вылетаешь в Москву, в Управление. Командировку оформишь. Хоть в лепешку расшибись, хоть адъютанта начупра коньяком подкупай – но вот это должно лежать на столе у Федоренко не позже завтрашнего дня. Доложишь: если запчастей здесь через три дня не будет – артиллерию, случись что, сможем катать только на руках. Когда Федоренко подпишет – проследишь, чтобы все было получено и отправлено сюда. – Хоть машинами, хоть тем же самолетом вози, но чтоб к шестому – было. Понял?
– Так точно! Разрешите идти?
– Не идти, едрыть! Бежать! И без запчастей не возвращайся.
* * *
– До революции в этом здании располагалось страховое общество «Россия».
– А теперь тут «Госстрах»?
– Нет, «Госужас».
Антисоветский анекдот 30-х годов

В коридорах печально известного здания на Лубянке жизнь кипела круглосуточно. А с недавних пор интенсивность этого кипения подскочила еще больше, так что даже ночью подтянутые и не очень, молодые и повидавшие жизнь офицеры госбезопасности сновали между кабинетами с отдельными листочками, папками и целыми мешками для документов.
Лейтенант ГБ Валдис Оттович Прунскас, недавно откомандированный из состава своего отдела в непосредственное подчинение Наркома внутренних дел, засиделся даже не допоздна, а до утра. Аналитическая записка по кампании сорок первого года шла очень тяжело – чертов «Паук» военным не был, знания у него были в основном книжные, а уж что в тех книгах понапридумывали…
Причем в основном теории – от подготовки внезапного нападения на Германию шестого июля до поголовного предательства генералов. Процессы тридцать седьмого – тридцать восьмого Прунскас застал в самом разгаре, так что цену такой теории тоже понимал прекрасно. Как и теории об авантюре с ударом по Гитлеру.
Почти все конкретные данные из читанных им мемуаров «Паук» позабывал, а в архивах и вовсе в жизни не работал.
В общем, зерна от плевел отделялись с трудом, фактически удалось в общих чертах расписать только ключевые точки – Брестская крепость, сдача Минска, блокада Ленинграда, Киевский котел, оборона Одессы, бои под Вязьмой, Крым… Ну и Московская битва, конечно. То, что в школе изучали, не иначе.
Ни номеров дивизий, ни наших, ни немецких, ни сил противника, ничего. Редкие персоналии – из наших в основном Жуков, Рокоссовский и якобы расстрелянный Павлов, из немцев – фон Бок на севере и Гудериан под Киевом и Москвой.
Ну и что, скажите на милость, представлять наркому? Даже после сличения его показаний с разведсводками и данными о собственных частях картина получалась мутноватой. Эх, этого бы Чеботарева – да во внутреннюю тюрьму, да простимулировать как следует его дырявую память… А нельзя.
Лейтенант потянулся, длинно, с хрустом. Нет, на сегодня все. Нарком в Свердловске пасет ученых, раньше понедельника его не будет. Впереди еще целые сутки, надо выспаться. Встал, оборвал с календаря последний майский листочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110