Телохранители Ила - вряд ли хоть кто-нибудь сейчас узнал бы в нем
Главного звездочета и астролога Имперского дворца - обнажили мечи и
бросились вперед. Просвистело копье, но рослый гигант Нор, небрежно
взмахнув оружием, отбил наконечник. Четыре ослепительных блика сверкнули
на мечах телохранителей. Три кочевника рухнули на цветные плитки дворика.
Четвертый, видимо, начальник, быстро отскочил назад и, метнув копье,
юркнул, как мышь, под арку. Послышались гортанные звуки иноземной речи.
- Отходим в молельню! - крикнул Ил.
Через ограду посыпался ливень горящих факелов, копий и стрел.
Вспыхнула деревянная кровля. Несколько деревьев во дворике превратились в
костры, опаляющие нестерпимым жаром.
Кир пришел в себя. Раскаленной иглой впивалась в плечо боль, но в
голове прояснилось. Вначале ему показалось, что штурм продолжается. Так же
неторопливо плыли по небу, обезображенному гарью, курчавые облака,
слышался далекий гул и рев. Но в следующий момент он понял свою ошибку:
- Ил, где мы? - Кир с трудом разлепил запекшиеся губы.
- Очнулся? Нет времени отвечать. Если в силах, вставай и побыстрее,
если не хочешь превратиться в жаркое. Здесь становится горячо.
Они добрались до дверей молельни. В этот момент копье, брошенное со
стены, насквозь пронзило одного из телохранителей Ила. Задыхаясь и кашляя
от удушливого дыма, беглецы захлопнули за собой тяжелую дверь и увидели в
полумраке несколько лучников, притаившихся на верхней площадке, почти под
самым куполом.
Нор отвел руку назад, и копье, описав плавную дугу, впилось в горло
одного из врагов. Удар был так силен, что беднягу отбросило на соседа, и
они, перекатившись через низенькие перильца, рухнули вниз.
- Поторопитесь! - рявкнул Ил, но в это время стрела пробила боковые
пластины, защищавшие горло. Из носа, ушей и рта хлынула кровь. Он так и
остался стоять, пригвожденный к створке двери.
Нор подхватил Кира и ринулся к спасательному потайному ходу. Своим
могучим телом от заслонял раненого. Под сводами сухо щелкнули тетивы. На
таком близком расстоянии ни один панцирь не выдержал бы прямого попадания.
Три жала вонзились в спину Нора, но он все же донес Кира до потайного
хода. В это время дверь часовни поддалась усилиям рвавшихся со двора.
Тяжелое копье, брошенное с десяти локтей, раскроило шлем Нора. Кир вновь
потерял сознание.

РАБСТВО
Итак, наступил третий день новой жизни. Раб... Только познавший на
собственном опыте может понять весь ужас этого короткого и хлесткого, как
удар бичом, слова: раб. Кир бездумно смотрел на узенькое зарешеченное
оконце, за которым в чернильной мгле наступающей ночи начали загораться
звезды. Впервые ему захотелось стать птицей.

Теперь всю жизнь придется разделить на то, что было ДО... и что
ПОСЛЕ... Если только это "после" будет. Ему вспомнились последние
торжества в Императорском дворце. Такая же летняя лунная ночь; огненные
отблески факелов и светильников на воздушных нарядах женщин, играющих
всеми цветами радуги, и дразнящий изысканными запахами блюд стол,
установленный прямо под кипарисами, рядом со звонко опадающими струями
фонтанов. Переплетаясь с их мелодичным журчанием, разливалась по залам
дворца и саду музыка нежнейшего фиолетового тона - "Прощальная песнь
дельфина", которая стала любимой мелодией Императора.
Кир по обыкновению стоял в одиночестве.
Он никогда не слыл любимцем публики и краснобаем. Пустым речам и
сплетням за чашей вина он предпочитал гулкое дыхание рудников, неумолчный
грохот тяжелых деревянных бадей, которые поднимали из штольни руду. Там,
среди прокопченных мастеров и надсмотрщиков с тупыми физиономиями и среди
тех несчастных, чью многоликую массу можно было определить словом "рабы",
он чувствовал себя на своем месте.
На шумных же пирах, торжественных церемониях Кир присутствовал как
один из хранителей императорского трона. Он отвечал за добычу железа,
ценившегося дороже золота. Все двенадцать рудников, расположенные в горах,
находились под неусыпным надзором Главного мастера Кира и двадцати его
ближайших помощников. Он старался быть немногословным, ибо считал:
могущество и сила Миноса (так именовалась Империя) заключается не в
соловьином красноречии льстецов и блюдолизов, а в сильных и умелых руках,
которые преумножают богатство и могущество Империи.
Немногие осмеливались держаться с Киром на равных, тем более вести с
ним задушевные беседы. Только единицы из дворцовой знати, подобно ему,
могли позволить себе роскошь высказывать все, что они думают.
В тот вечер Кир, как всегда, находился в стороне от зала Голубого
Дельфина, где неудержимым потоком, подогретым музыкой и вином, бурлила
река веселья. Степенно прихлебывая душистое вино, выделанное из нежнейшего
винограда бронзовых долин, он рассеянно наблюдал за кружащимся по саду
хороводом юношей и девушек, от которого вдруг отделилась миниатюрная
фигурка в открытой лиловой тунике, призывно махнула рукой:
- Кир! Вы опять в своем одиночестве, как орел-бородач. Спускайтесь к
нам. Этот вечер так прекрасен!..
- Спасибо, Ия! - смущенно ответил он. - Я уже слишком стар для
танцев. Неуклюжесть не должна мешать молодости...
В это время на террасе появился Ил. Он был изрядно навеселе, и
огненно-красное вино из кубка в нетвердых руках смородиновыми бусинками
выплескивалось на пол:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13