«И был бы счастлив! – встрял мой внутренний голос. – Вспомни, ты ведь мечтал жить спокойно!»
«Черта с два! – показал я внутреннему голосу воображаемый кукиш. – Тебе прекрасно известно, что у меня не получается спокойно жить. Месяц-другой такой жизни, и я начинаю сходить с ума от скуки».
«Ты уже не мальчик, пора бы остепениться!»
«Да, да, жениться на богатой невесте, наплодить кучу маленьких фон Коттов, заплыть жиром и однажды помереть в своей постели».
«Твои предки не видели в этом ничего предосудительного!»
«Я тоже не вижу. Но и жить так не желаю!»
«Тебе и не придется теперь. Даже если захочешь!»
Я сердито оборвал спор. Мало того что как безумец разговариваю сам с собой, так еще и ругаюсь… Похоже, я потихоньку схожу с ума. Впрочем, неудивительно! В моем положении как раз было бы странно остаться полностью в своем уме. Возможно, со временем я окончательно свихнусь… Наверное, это даже будет благом для меня.
Что же все-таки делать с Бурым? Может, оставить его в избе? Все крыша над головой. Оставить ему еды. Добраться до Куаферштадта, вернуть себе человеческое тело, а потом можно будет вернуться и забрать пса с собой. Вот только как поступят разбойники утром? Это ночью они напугались так, что готовы были бежать без оглядки до самой столицы. А что будет, когда взойдет солнце и развеет ночные страхи? Вполне вероятно, они убедят себя, что им просто привиделись и лающий петух, и разговаривающий кот. Во всяком случае, меньше всего я верю в то, что они действительно явятся в церковь, покаются и начнут праведный образ жизни. Скорее уж решат перебраться на другую дорогу, но перед этим вполне могут заявиться в избу – забрать оружие и награбленное добро. Тогда Бурому не поздоровится.
Нет, придется тащить его с собой. Лишь бы он окончательно не разболелся…
Мои опасения, к счастью, не оправдались. Утром Бурый, конечно, не скакал здоровым щенком, но чувствовал себя значительно лучше. Иголка тоже выглядела отдохнувшей. Единственной хмурой физиономией в отряде мог похвастаться только я, поскольку заснул лишь под утро. Ну и Гай Светоний Транквилл сердито топорщил гребень и подозрительно разглядывал меня и Бурого. Наконец, не выдержав, он сердито проскрипел:
– Ну? И кто это сделал?
– Что сделал?
– Не прикидывайтесь невинными цыплятами! Это было унизительно! И подло с вашей стороны – воспользоваться тем, что я плохо вижу в темноте!
– А что случилось? – поинтересовалась Иголка.
– Кто-то из этих… я даже не знаю, как их назвать! Но подозреваю, что только извращенный человеческий ум мог придумать такую подлость!..
– Попрошу без голословных обвинений. – Я застегнул ворот плаща, скрывая ухмылку. – Если видел меня, так и скажи.
– Ты прекрасно знаешь, что я не видел, кто это сделал! Я в темноте не вижу, в отличие от неко-ко-которых!
– Да что сделал-то? – топнула копытом Иголка.
– Что? Извольте! Только я проснулся и набрал полную грудь воздуха, чтобы поприветствовать солнце – как из поколения в поколение делает все наше племя, как како-ко-ко-кой-то негодяй накрыл меня мешком! Я чуть яйцо не снес от испуга!
– У! Жаль, что не снес! – покачал головой Бурый. – Говорят, из таких яиц василиска можно вывести. Был бы у нас в труппе ручной василиск. Представляете, сколько можно было бы заработать?
– Точно! Он бы зрителей превращал в камень, а мы бы собирали их кошельки, – рассмеялся я.
– Да, нехорошо как-то! – расстроился пес. – Но можно было бы ему глаза завязывать…
– Противно слушать бред суеверного солдафона! – вспылил петух. – Наверняка это твоя выходка!
– Только что ты обвинял в этом меня. Теперь – Бурого. Странно, что ты забыл Иголку.
– Даже дурак сообразит, что ко-ко-копытами набросить мешок вряд ли получится… Хотя… Если подумать, то зубами ты вполне могла бы это сделать! И тебя сложнее всего заподозрить – значит, ты это и сделала! Како-кое ко-ко-коварство!
– Совсем сдурел, – вздохнула Иголка, протискиваясь в дверной проем. – Дождь закончился, господин капитан! Ну что, поскачем?
– Пойдем, Иголка, пойдем шагом. Бурый еще слишком слаб для скачки.
– Я здоров, господин капитан! Готов бежать, сколько будет нужно!
– Нисколько не нужно. Забирайся в седло.
– Но, капитан!..
– Вы опять со мной спорите! – разозлился я. – Неделю назад вы спорили со мной, но я оказался прав. Вчера вы спорили со мной, но я оказался прав. И сейчас вы опять спорите со мной! Если называете меня капитаном – извольте мои приказы не обсуждать!
– Молчу, молчу!
– И нечего фыркать – я все слышал!
Некоторое время мы ехали молча, потом Иголка начала по привычке напевать любимую песенку про бравых ландскнехтов, я невольно начал подтягивать, и даже Бурый попытался подвывать в такт. Только петух продолжал дуться и неподвижно сидел на голове Иголки, глядя прямо перед собой. Он-то первым и увидел опасность.
– Кажется, мы влипли…
– Стой! Стоять, кому сказал!
– Это ж тот самый кот!
– Наконец ты научился отличать котов от белок, Крест. – Я постарался произнести это как можно увереннее.
– Да мне без разницы. Еда – она и есть еда, как ни называй. – Старый волк шагнул вперед, оскалив клыки. – На этот раз тебе не уйти.
– Знаешь, на Востоке говорят, что мудрецы учатся на ошибках других, обычные люди – на собственных ошибках, и только дураки никогда ничему не учатся.
– Это ты о чем? – подозрительно уставился на меня Крест.
– Ну сам подумай – в первый раз ты напал на нас с Иголкой и один твой приятель, кажется, до сих пор не оправился. – Я кивнул на Сиплого, который успел убрести к обочине и тупо уставился в кусты.
– Я тебе за Сиплого…
– Ты уже хотел за него отомстить, – оборвал я его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88