– Лучше выходи, а то хуже будет…
– Чем же хуже? – Я метался по комнате… гм… словно драная кошка, стаскивая в вещмешок свои пожитки. Невероятно сложная задача, учитывая, что носить все приходилось в зубах. Хорошо еще, что я не успел толком распаковаться. – Вы же все равно меня сжечь хотите?
– Ну… э-э-э… – задумались за дверью. Занятие, похоже, оказалось непривычным, поскольку после длительного совещания никакой приемлемой альтернативы высказано не было, и из-за двери вновь донеслось: – Выходи, а то дверь вышибем!
– Вышибайте, это же не моя дверь, – резонно возразил я, пытаясь приподнять мешок. Увы, он оказался не по кошачьим силам. – А я вас в мышей превращу. И съем.
За дверью встревоженно загомонили. Раздалась даже пара возгласов вроде «Да ну его на фиг, я домой лучше пойду!», но основная масса, к сожалению, желала продолжения веселья. Войти первым, впрочем, никто пока не решался. Кто-то особо умный высказался в том смысле, что надо бы сходить за инквизитором. Толпа согласно загомонила: мол, и верно – тащите сюда инквизитора, пусть поборет злопакостного колдуна.
Хреново. Знаю я этих ребят – сначала все кости переломают, а потом скажут: «Ну извини, ошибочка вышла!»
Мысленно обливаясь слезами, я вытащил из мешка пистолеты. Нести его, правда, все еще было невозможно, а вот волочить за собою по полу – вполне по силам. Я подтащил мешок к окну, взмахом когтей разодрал промасленную бумагу, постанывая от напряжения, втащил на подоконник мешок, вытолкал его на улицу и сам вывалился следом.
Спускаться по стене в кошачьем теле оказалось совсем просто. Участвуя в восточных кампаниях, мне как-то довелось повидать в деле арабских лазутчиков-убийц, именуемых в тех краях то ли ашашины, то ли гашишини – не помню точно. Эти самые лазутчики очень ловко взбирались по стенам при помощи железных крюков, которые привязывали к рукам и ногам. Но, конечно, эти приспособления не могли сравниться с моими когтями! Ну… впрочем, я и весил теперь намного меньше любого человека.
Оказавшись внизу, я вцепился зубами в мешок и потащил его в сторону конюшни. Оставлять взбесившимся смердам свою лошадь я, разумеется, не собирался!
Окончательно запыхавшись, я все-таки доволок свою поклажу до стойла Иголки и тихо окликнул ее. Лошадь даже ухом не повела. Пришлось забраться на перекладину перед ее мордой и орать прямо в ухо:
– Иголка!
– А?! Кто? Что? Где пожар?
– А-а-а-а! Говорящая лошадь! – Только инстинктивно выпушенные когти помешали мне свалиться на пол.
– А-а-а! Говорящий кот! – сварливо передразнила меня Иголка. – Ты чего орешь? Валерьянки нализался, лохматый?
– Иезус Мария… – Я обнаружил, что стою на четвереньках, выгнув спину и вздыбив шерсть. Похоже, в случае испуга или опасности мое тело реагировало так, как предписывала ему кошачья природа. – Никогда не подозревал, что ты умеешь разговаривать.
– А ты откуда… Иезус Мария?.. – Иголка повернула голову, уставившись на меня правым глазом. Потом проделала то же самое левым. – Господин капитан?!
– Увы… – Я сел на перекладину, уныло подперев голову лапами.
– Но как… что с вами случилось, господин капитан?
– Не видишь? Меня превратили в комок шерсти на четырех лапах. К тому же непосредственно в данный момент толпа пьяных бездельников собирается меня сжечь как колдуна.
– Гм… Все это несколько неожиданно для меня, но вы – мой командир. Какие будут приказы?
– Какие тут могут быть приказы, Иголка? Мотаем отсюда. Пока они притащат инквизитора, пока решатся вышибить дверь… Надеюсь, они не сразу сообразят, что я мог пойти сюда. Так что немного времени у нас есть.
– Есть, капитан! – Иголка издала воинственное ржание, но тут же осеклась. – В каком направлении выступаем?
– Понятия не имею, – признался я. – Сейчас главное – незаметно выбраться из города. Потом найдем колдуна и заставим его вернуть мне естественный вид.
– Задача понятна! – приободрилась лошадь. – В поход, труба зовет, ландскнехты бравые – вперед!
– Тише ты! – Я с грехом пополам распутал поводья, с тоской покосился на почти новое седло. – Оседлать я тебя не смогу. Придется упряжь бросить…
– Ничего, мой капитан, – поспешила утешить меня Иголка. – Бывало и хуже. Вспомните хотя бы, как мы обороняли осажденный Дарменштосс и вы отправились в гости к жене коменданта города. Когда он неожиданно вернулся посреди ночи с заседания военного совета, нам пришлось бежать из города в чем мать родила. Я слышала, среди тех, кто осаждал город, с тех пор ходят легенды о призраке голого рейтара, напавшем в ту ночь на их лагерь под Дарменштоссом. Ваша милость произвела на противника такое тяжелое впечатление, что осаду сняли в то же утро, хи-хи-хи…
– Иезус Мария… – только и смог произнести я, устраиваясь на попоне. – Никогда бы не подумал… Ну ладно, сейчас не время предаваться воспоминаниям. Забрось этот мешок на спину и поехали. Только вскачь не пускайся, а то свалюсь.
– Есть, капитан! – Иголка осторожно выглянула из конюшни и, убедившись, что улица пуста, неспешно потрусила прочь от трактира, непатриотично напевая под нос маршевую Четвертого швейцарского. Должен признать, по части маршевых песен швейцарцы всегда имели перед нами преимущество. Зато мы им здорово всыпали в Бургундии!
Ворота мы миновали без всяких проблем – стража не высовывала носа из караулки и, судя по раздававшимся оттуда пьяным воплям и вульгарному женскому смеху, вовсю нарушала Устав караульной службы.
Отъехав на пару миль от города, я обернулся. Полная луна освещала с по-осеннему глубокого неба долину и маленький городок, приютившийся в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88