То есть я хочу сказать – встретить карлика в наших краях не такое уж обычное дело и обыватели на несчастных таращатся без всякого стеснения, а то и пальцами указывают. Но хотя бы не разбегаются с криками и не зовут инквизиторов – истребить чудовище. Мэрион продемонстрировала, что она не только ведьма, но и искусная швея – ушив камзол и штаны, она, кроме того, подложила в нужных местах валики из ткани. Учитывая, что я и так был гораздо крупнее обычных котов, эти портновские ухищрения добавили мне роста и массивности. В результате «карлик» получился где-то по пояс взрослому мужчине – пожалуй, на меня даже особого внимания обращать не будут. Накинув плащ с высоким воротом на пуговицах и глубоко надвинув шляпу, я окончательно перевоплотился в человека.
– Мэрион, ты и впрямь волшебница!
– Неужели ты сомневался? – рассмеялась ведьма.
– Да, она у меня такая! – нежно обнял жену Фредерик. – Ну пошли в конюшню. Лошадь уже оседлана, стремена для вида остались, но тебе они, конечно, бесполезны. Я привязал к седлу валик из рогожи – сможешь держаться за него когтями. Ну… надеюсь, что сможешь – никогда не седлал лошадей для котов.
Попрощавшись с Мэрион, я проследовал за Фредериком во двор. Толстяк предусмотрительно открыл передо мною ворота конюшни и поднял лампу повыше.
– Лошадка хорошая, Конрад, смирная, но ты все-таки осторожнее – сам понимаешь, тебя ей скинуть ничего не стоит.
– Думаю, мы с ней договоримся. – Я шагнул в теплую, пахнущую сеном конюшню. – Я ведь теперь могу разговаривать с животными. Постараюсь вернуть ее тебе в целости и сохранности, но в дороге что угодно может случиться… Иезус Мария…
– Что такое?.
– Знаешь… эту лошадь я тебе не верну, – медленно приходя в себя, пробормотал я. – Раздобуду денег – сколько скажешь. В крайнем случае – займу у Андрэ, он теперь богат.
– Да ты о чем? Лошадь как лошадь. Хорошая, конечно, явно раньше какому-то благородному принадлежала. Я потому и выкупил ее, что тот крестьянин загубил бы на поле или в телеге.
– Тут ты угадал. Я даже лично знаю дворянина, которому она принадлежала… Эй, Иголка! Подъем!
– Есть, мой капитан! – встрепенулась лошадь. – Капитан?!
– Он самый! – Я обошел Иголку так, чтобы она могла меня видеть, снял шляпу. – Узнаешь?
– Капитан! – растроганно прослезилась Иголка. – А я уж думала, вас в лесу тогда волки сожрали!
– Я то же самое думал про тебя!
– Э-э-э… гм…
– Извини, друг, представляю, как это выглядит со стороны, – усмехнулся я. – Но я действительно понимаю, что она мне говорит!
– Нет, Конрад, ты совершенно не представляешь, как это выглядит со стороны, – очумело покачал головой бывший клоун. – Кот в человеческой одежде, разговаривающий с лошадью, – это, я тебе скажу, нечто!
Я рассмеялся и одним прыжком оказался в седле.
– Прощай, Фредерик! Счастья тебе и Мэрион. Если у меня все получится – ждите в гости. Впрочем, если не получится – все равно ждите. Ну а если не приеду… что ж, вспоминайте иногда добрым словом капитана Конрада фон Котта!
– Прощай, Конрад. Удачи!
– Ну, Иголка, покажи, на что ты способна!
– Есть, мой капитан!
Иголка спокойной рысью дошла до городских ворот. Меня посетило острое чувство дежавю – стражи у ворот вновь не наблюдалось, а из караульного помещения вновь доносились пьяные вопли и женский смех, словно и не было этих двух безумных месяцев.
– Держитесь крепче, капитан! – Иголка поскакала быстрее, потом перешла на галоп. Я вцепился передними лапами в рогожный валик и мысленно поблагодарил предусмотрительного Фредерика. Впрочем, Иголка смогла удерживать темп всего миль десять-пятнадцать, после чего перешла на спокойную рысцу и, задыхаясь, спросила гордо: – Ну как?
– Молодец, Иголка, вижу, ты все такая же резвая и выносливая. Но больше так не выкладывайся. Нам нужно проехать больше двух тысяч миль, так что рассчитывай силы.
– Легко, капитан! – браво выпалила Иголка. – А это далеко – две тысячи миль?
Мы ехали всю ночь и весь следующий день – Иголка самоуверенно заявила, что при нынешнем моем весе она может скакать без остановки хоть несколько суток подряд. Но к вечеру все же вынуждена была признать, что несколько преувеличила свои силы, да и я устал трястись в седле. К тому же небо вновь затянуло тучами и дорогу стало трудно различать даже мне.
К счастью, вдоль дороги в столицу теснилось множество городов, городков, сел и просто хуторов. А путешествовал я теперь не как в прошлый раз – когда у нас с Булыгой не было и пары медяков за душой – добрая Мэрион убедила меня взять немного денег в дорогу, так что мы с Иголкой вполне могли позволить себе иногда ночевать на постоялых дворах. Единственное, что останавливало меня, – страх перед разоблачением. Как ни хороша была маскировка, всегда оставалась вероятность провала и тогда – опять бегство. А я порядком устал убегать. Но рано или поздно нужно было решиться испытать судьбу. Тут как раз на пути попалось небольшое село, и я решил рискнуть. Мальчишка-конюх, конечно, таращился на меня все то время, что я – не менее пристально – следил, как он устраивает Иголку в конюшне. Да оно и понятно, вряд ли в этой глухомани часто видят путешествующих карликов. Убедившись, что лошадь устроили со всеми удобствами, я бросил мальчишке мелкую монетку и толкнул дверь в трактир. Потом толкнул еще раз.
– Экое чучело, – донеслось до меня отчетливо. Обернувшись, чтобы осадить нахала, я никого не увидел. Мальчишка, правда, продолжал исподтишка наблюдать за мной, но остался сидеть возле конюшни – слишком далеко, чтобы я его мог услышать. Больше во дворе не было ни души, только несколько кур вяло ковырялось в грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88