Эта черта позволяет ей загорать в самых слабых лучах солнца, но в то же время не бросается в глаза. Она может происходить откуда угодно – от Африки до Южной Америки или Ближнего Востока. «А это означает, – подумала я, – что она легко затеряется в любой толпе».
– Ванесса Вален. В отряде я Лев, твой соседний знак в Зодиаке.
– И знак огня, – подсказал Уоррен.
Я переводила взгляд с него на нее, чувствуя себя очень глупо.
– И что это значит?
– Это значит, что из вас получится отличная команда.
– Он имеет в виду, что мы выполним самое трудное задание, – пояснила Ванесса, улыбнулась, и вся усредненность в ней исчезла. Улыбка у нее широкая, яркая и заразительная… вернее, была бы, если бы проникла и в ее глаза. А так она лишь чуть сощурилась, словно огонь сверкнул сквозь задернутый занавес и снова погас. Уоррен как будто ничего не заметил, но я, знающая о таких вещах, подумала о том, какие горести прошлого мешают ей по-настоящему улыбаться. Ванесса повернулась к Уоррену.
– Кстати, об огне. Я слышала о пожаре в одном федеральном здании в пятницу. Две Тени, пять заложников. Ты что, выкурил их?
Он кивнул.
– И пел «Мой маленький огонек» изо всех сил.
– Тогда бы они удрали по своей воле. Я не знала, что ты религиозен.
– Союз южных баптистов, – сказал Уоррен.
– Брат мой! – воскликнула она, и они хлопнули друг друга по ладошам. Ванесса улыбнулась мне. – Наш Уоррен в своем стиле.
– Другой барабанщик и все такое, – откликнулась я. – Да, я заметила.
– Значит, увидимся в саду? Уоррен согласился:
– Мы там будем вскоре.
– Приятно было познакомиться, Оливия.
– Мне тоже, – ответила я и посмотрела, как за ней закрылись двери лифта. – Она кажется хорошей.
– Ванесса – один из самых опасных агентов. Она хороша, как спящая кобра. Хороша, как затишье перед бурей. Хороша, как ты.
– Я могу быть очень хорошей, если захочу, – заметила я, входя за ним в полутемное фойе, очень большое, похожее на театральный зал, в котором сцена находится в центре.
– Сообщи, когда у тебя возникнет такое желание. Я запишу время и место.
– Ха-ха!
– Теперь. Для сохранения равновесия в каждом городе должны быть все знаки, полный Зодиак. – Он встал лицом к кругу в центре помещения. На самом деле это был скорее восьмиугольник, и в том месте, где стоял Уоррен, была большая звезда, указывавшая на стены, покрытые стальными панелями. На некоторых панелях были изображены знаки, в которых даже я, с моими отрывочными знаниями в астрологии, узнала знаки Зодиака. – Не стану лгать. В прошлом году наши ряды поредели. Либо враг становится сильнее, либо мы слабеем. В любом случае нам не хватает пяти знаков, и это уже с учетом твоего появления как Стрельца.
– А сколько знаков на стороне Тени? Он прикусил губу, и я ощутила тревогу.
– Все двенадцать.
– Но Батч мертв.
Он покачал головой, глаза его потемнели.
– Сейчас его уже заменили. Кто это, мы не знаем: он еще никак себя не проявил, и хотя вначале новые Тени не так сильны, их новички учатся быстро.
Голос его эхом отражался от стен просторного помещения. Уоррен подошел к одной из панелей. Я обратила внимание на куполообразный потолок, в центре которого, как звезда, горела единственная точка. Что-то в этом было.
– Вот, – заявил Уоррен. – Это твой.
Я опустила взгляд и посмотрела туда, куда он указывал. На стене был изображен кентавр, и человеческая половина этого мифологического существа была подозрительно женственная.
– Давай. Дотронься до него.
Я послушалась, прижала ладонь к знаку, он вспыхнул и продолжал гореть, испуская ровное пульсирующее тепло.
У меня глаза заболели при взгляде на него. Тем не менее что-то во мне дрогнуло, и я ощутила огромную гордость от того, что вижу свой знак горящим рядом с остальными. И тут я заметила засов на уровне пояса. Взялась за него и почувствовала, как на моем лице расцветает недоверчивое выражение.
– Это сейф?
– Ну, у Супермена была телефонная будка, правда? – Уоррен приподнял брови. – Это гораздо полезней.
Сейф супергероя? Я отступила. Что в нем? Плащ? Маска? Надеюсь, не облегающий костюм. Я снова повернулась к Уоррену.
– Так какова комбинация? Он пожал плечами.
– Только ты ее знаешь.
У меня брови полезли на лоб. Я знаю?
– Нет, я не знаю.
– Конечно, знаешь. Нажми на кнопку рядом с прорезью посредине и медленно что-нибудь произнеси. Думай о пароле, о фразе, о чем-то имеющем для тебя значение. О чем-нибудь символическом.
Я с сомнением посмотрела на сейф, потом осторожно нажала кнопку.
– Откройся, ублюдок.
– Красочно, – заметил Уоррен.
– Откройся, сезам! – снова попробовала я. – Абракадабра! Фокус-покус! Сезам! Шалом! Есть кто-нибудь дома?
Я несколько раз ударила кулаком по панели.
Потом распрямилась и невинно улыбнулась Уоррену.
– Не открывается.
– Не могу понять почему, – сухо заметил он и неожиданно ухмыльнулся. Быстро – раньше, чем я смогла среагировать – достал из кармана фото Бена и просунул его в отверстие сейфа. Мой протестующий крик разбился о его каменное лицо. – Когда сможешь открыть сейф, сумеешь скрывать свои чувства к Бену.
Безжалостный, назвала его Грета… но это было просто невероятно жестоко. Я стиснула зубы, приготовившись спорить, но посреди первого крепкого выражения взгляд мой наткнулся на нечто странное.
– Это ведь знак Скорпиона, верно? Знак Страйкера? Мой вопрос застал его врасплох. Уоррен напрягся, жилы на его шее работали так, будто дыхание застревало в них.
– Да, здесь был знак Страйкера.
Я смотрела на символ, пустой, темный, мертвый. И хотя Грета уже объяснила мне, я хотела послушать, что скажет Уоррен. Мне нужно было самой установить, кому можно верить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134