ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И как это можно – она же тебе поверила, и ты же ее за это подозреваешь?
Коля смущался, но подозрения не покидали его.
Если она могла уступить раз, кто может поручиться?..
В результате этих разговоров Епифанов обиделся за Лидиньку (она рисовалась ему похожей на Клаву и любящей всем сердцем), осудил Колю и решил, что Коля недостоин своего счастья. Лежа ночью в палатке и разглядывая в щель ночное небо, Епифанов видел перед собою, в свете звезд и луны, чудесные очертания девичьих лиц, в которых облик Клавы Мельниковой дополнялся русой косой неизвестной, но обаятельной Лидиньки. И мечтал о том, что найдется еще одна, пока незнакомая, но где-то безусловно существующая девушка, которая полюбит его.
– Ты будь настойчивее, ведь Круглов ее не любит, – советовал Коля, удивляясь тому, что Епифанов не делает никаких попыток отвоевать сердце Клавы.
Епифанов краснел до слез.
– Да нет, браток, не выйдет… Об этом говорить нечего. Что не для меня, то не для меня.
Презирая друг друга в вопросах любви, Коля и Епифанов продолжали дружить и неплохо ладили между собою. Епифанов умел успокоить Колю, когда работа на корчевке выводила того из терпения. Коля был полезен Епифанову своими техническими знаниями, когда Епифанов перешел на монтаж электростанции и его жадный ум стремился восполнить недостаток подготовки. Они вместе – Епифанов с азартом, Коля с холодным упорством – участвовали в сверхурочном строительстве жилого барака и вместе поселились в нем, отделав свою комнатушку со всем возможным блеском.
Но когда они покинули переполненный топчанами шалаш и оказались вдвоем, вдруг выяснилось, что у них нет ничего общего, что им вместе нечего делать, что они даже мешают друг другу. С наступлением осени единственное общее развлечение – плавание – окончилось. В остальном у них были разные вкусы и повадки. Педантичная аккуратность Коли раздражала Епифанова: он злился и посмеивался, когда Коля с обиженным видом перевешивал его матросскую робу с одного гвоздя на другой, для робы предназначенный. Епифанова раздражало, что для Коли вымыть пол или постирать белье – целое событие, что Коля страдальчески корчится над мокрой тряпкой и не умеет обслуживать себя быстро и весело, как привык по своей краснофлотской умелости Епифанов. Но больше всего надоедали вечные замечания Коли:
– Все-таки возмутительно вызывать специалиста, не подготовив элементарных условий. Скоро выгребные ямы чистить придется.
Епифанов совершенно не понимал претензий Коли. Комсомолец, рабочий, – откуда у него это шкурничество, этот холодный карьеризм?
Они не ссорились, потому что Епифанов был слишком добродушен и покладист, а Коля слишком спокоен. Но былая дружба исчезла. Теперь Коля, получив письмо с ленинградским штемпелем, читал его про себя и прятал, не показав другу. И когда Епифанов возвращался домой после длительной прогулки с Клавой, он вздыхал молча, отвернувшись к стене.
Епифанов узнал в комитете комсомола, что Коля Платт добивается комнаты в доме инженерно-технических работников. Коля ничего не говорил ему об этом. По своей доброте Епифанов испугался, что мешает другу вызвать к себе невесту, и в тот же вечер виновато сказал Коле:
– Ты, дружище, напрасно хлопочешь. Приедет Лидинька, я в тот же день смотаюсь, только меня и видели. Считай комнату своей – и точка.
Но Коля ответил с презрением:
– Поместить сюда мою жену? В этот хлев?
Образ Лидиньки стал меркнуть. Она уже мерещилась Епифанову похожей на тех инженерских жен, которые ахали и плакали, приехав на строительство, и портили нервы мужьям невыполнимыми требованиями. В конце концов, раз Лидинька хочет выйти замуж за Колю, она должна быть ему под стать.
Дезертирство Сергея Голицына взволновало обоих друзей. Епифанов был вне себя, что не пригляделся к Сергею, не повлиял на него, не сумел удержать его от преступного шага. Коля Платт принял дезертирство Сергея по-иному. Для него Голицын был прежде всего железнодорожник, специалист, оказавшийся, как и он сам, в неподходящих условиях. Голицын не пожелал приспособиться к обстановке и уехал. Зачем же он, Николай Платт, механик восьмого разряда, продолжает жить в примитивном бараке, не снимая до ночи валенок, потому что от пола тянет холодом? Правда, он давно уже работал по специальности – «в общем по специальности», добавлял он. Но разве его оценили, разве он обеспечен жизненными удобствами?
– Но ты же, во-первых, комсомолец! – говорил Епифанов.
– Да, – соглашался Коля со своей обычной рассудительностью, – бежать – это не по-комсомольски. Я бы этого не сделал. Но, с другой стороны, – что делать, если комсомол о тебе не заботится?
Епифанов впервые по-настоящему вспылил:
– Чем больше я смотрю, тем больше удивляюсь – какой ты, к черту, комсомолец! Говорить с тобою тошно. Из тебя обывательщина так прет, аж душу воротит.
– Однако, – невозмутимо сказал Коля, – я на хорошем счету, а ты умудрился заработать строгий выговор с предупреждением.
У Епифанова перехватило дыхание. Кража кирпичей была позором его жизни. Он тайно мечтал о том, что совершит какой-нибудь выдающийся, героический подвиг, добьется славы и похвал и тогда скажет: «Не надо почестей, браточки, лучше снимайте с меня выговор, честное слово, я его отработал!»
Однажды пришла телеграмма от Лидиньки. Епифанов нашел ее под дверью, придя с работы. Сложенный и заклеенный листок испугал его. Епифанов заставил себя положить телеграмму на стол и ходил вокруг да около, не имея сил думать о другом. Конечно, у бедной девочки что-нибудь случилось. Умерла мать? Заболела она сама?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
Коля смущался, но подозрения не покидали его.
Если она могла уступить раз, кто может поручиться?..
В результате этих разговоров Епифанов обиделся за Лидиньку (она рисовалась ему похожей на Клаву и любящей всем сердцем), осудил Колю и решил, что Коля недостоин своего счастья. Лежа ночью в палатке и разглядывая в щель ночное небо, Епифанов видел перед собою, в свете звезд и луны, чудесные очертания девичьих лиц, в которых облик Клавы Мельниковой дополнялся русой косой неизвестной, но обаятельной Лидиньки. И мечтал о том, что найдется еще одна, пока незнакомая, но где-то безусловно существующая девушка, которая полюбит его.
– Ты будь настойчивее, ведь Круглов ее не любит, – советовал Коля, удивляясь тому, что Епифанов не делает никаких попыток отвоевать сердце Клавы.
Епифанов краснел до слез.
– Да нет, браток, не выйдет… Об этом говорить нечего. Что не для меня, то не для меня.
Презирая друг друга в вопросах любви, Коля и Епифанов продолжали дружить и неплохо ладили между собою. Епифанов умел успокоить Колю, когда работа на корчевке выводила того из терпения. Коля был полезен Епифанову своими техническими знаниями, когда Епифанов перешел на монтаж электростанции и его жадный ум стремился восполнить недостаток подготовки. Они вместе – Епифанов с азартом, Коля с холодным упорством – участвовали в сверхурочном строительстве жилого барака и вместе поселились в нем, отделав свою комнатушку со всем возможным блеском.
Но когда они покинули переполненный топчанами шалаш и оказались вдвоем, вдруг выяснилось, что у них нет ничего общего, что им вместе нечего делать, что они даже мешают друг другу. С наступлением осени единственное общее развлечение – плавание – окончилось. В остальном у них были разные вкусы и повадки. Педантичная аккуратность Коли раздражала Епифанова: он злился и посмеивался, когда Коля с обиженным видом перевешивал его матросскую робу с одного гвоздя на другой, для робы предназначенный. Епифанова раздражало, что для Коли вымыть пол или постирать белье – целое событие, что Коля страдальчески корчится над мокрой тряпкой и не умеет обслуживать себя быстро и весело, как привык по своей краснофлотской умелости Епифанов. Но больше всего надоедали вечные замечания Коли:
– Все-таки возмутительно вызывать специалиста, не подготовив элементарных условий. Скоро выгребные ямы чистить придется.
Епифанов совершенно не понимал претензий Коли. Комсомолец, рабочий, – откуда у него это шкурничество, этот холодный карьеризм?
Они не ссорились, потому что Епифанов был слишком добродушен и покладист, а Коля слишком спокоен. Но былая дружба исчезла. Теперь Коля, получив письмо с ленинградским штемпелем, читал его про себя и прятал, не показав другу. И когда Епифанов возвращался домой после длительной прогулки с Клавой, он вздыхал молча, отвернувшись к стене.
Епифанов узнал в комитете комсомола, что Коля Платт добивается комнаты в доме инженерно-технических работников. Коля ничего не говорил ему об этом. По своей доброте Епифанов испугался, что мешает другу вызвать к себе невесту, и в тот же вечер виновато сказал Коле:
– Ты, дружище, напрасно хлопочешь. Приедет Лидинька, я в тот же день смотаюсь, только меня и видели. Считай комнату своей – и точка.
Но Коля ответил с презрением:
– Поместить сюда мою жену? В этот хлев?
Образ Лидиньки стал меркнуть. Она уже мерещилась Епифанову похожей на тех инженерских жен, которые ахали и плакали, приехав на строительство, и портили нервы мужьям невыполнимыми требованиями. В конце концов, раз Лидинька хочет выйти замуж за Колю, она должна быть ему под стать.
Дезертирство Сергея Голицына взволновало обоих друзей. Епифанов был вне себя, что не пригляделся к Сергею, не повлиял на него, не сумел удержать его от преступного шага. Коля Платт принял дезертирство Сергея по-иному. Для него Голицын был прежде всего железнодорожник, специалист, оказавшийся, как и он сам, в неподходящих условиях. Голицын не пожелал приспособиться к обстановке и уехал. Зачем же он, Николай Платт, механик восьмого разряда, продолжает жить в примитивном бараке, не снимая до ночи валенок, потому что от пола тянет холодом? Правда, он давно уже работал по специальности – «в общем по специальности», добавлял он. Но разве его оценили, разве он обеспечен жизненными удобствами?
– Но ты же, во-первых, комсомолец! – говорил Епифанов.
– Да, – соглашался Коля со своей обычной рассудительностью, – бежать – это не по-комсомольски. Я бы этого не сделал. Но, с другой стороны, – что делать, если комсомол о тебе не заботится?
Епифанов впервые по-настоящему вспылил:
– Чем больше я смотрю, тем больше удивляюсь – какой ты, к черту, комсомолец! Говорить с тобою тошно. Из тебя обывательщина так прет, аж душу воротит.
– Однако, – невозмутимо сказал Коля, – я на хорошем счету, а ты умудрился заработать строгий выговор с предупреждением.
У Епифанова перехватило дыхание. Кража кирпичей была позором его жизни. Он тайно мечтал о том, что совершит какой-нибудь выдающийся, героический подвиг, добьется славы и похвал и тогда скажет: «Не надо почестей, браточки, лучше снимайте с меня выговор, честное слово, я его отработал!»
Однажды пришла телеграмма от Лидиньки. Епифанов нашел ее под дверью, придя с работы. Сложенный и заклеенный листок испугал его. Епифанов заставил себя положить телеграмму на стол и ходил вокруг да около, не имея сил думать о другом. Конечно, у бедной девочки что-нибудь случилось. Умерла мать? Заболела она сама?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226