– Знаете что? – негромко проговорил Патрик. – С меня хватит! – Он развернулся и пошел в противоположную сторону. – Увидимся через час.– Что это с ним? – удивленно спросил Жан-Люк.– Ничего, – вкрадчиво проговорила Кэтрин, обнимая его за плечи.
Лишь дойдя до противоположного конца выставочного зала, мы поняли, ради чего пришли все эти люди. Павильон, огороженный красными бархатными лентами, рядом застыл билетер.– О нет, только не это! – вздохнула Кэтрин, прочитав, что написано на вывеске.«Специальный гость фестиваля – Хироши».– Боже, – пробормотал Массимо.Мы посмотрели на Жан-Люка. Губы у маэстро белые, дыхание хриплое.– Что это? – чуть слышно спросил он. Раз Жан-Люк притих, значит, дело плохо.– Успокойся, Жан-Люк, все в порядке! – ласково проговорила Кэтрин.– Ничего не в порядке! – негодовал француз. – Хироши? Хироши? – громко повторял он.Стоящие в очередь к билетеру возмущенно зашикали. Дело в том, что первые двенадцать лет своей карьеры Жан-Люк работал на Хироши, а потом решился открыться самостоятельно. Несмотря на успех, наш маэстро продолжал завидовать японцу. Его бывший шеф – суперзвезда, и клиенты у него звездные: в салоне бывают Мик Джаггер, Шерил Кроу и, по неподтвержденным данным, сам президент.– Почему здесь привечают этого япошку, а не меня? – раздраженно спросил наш маэстро у Массимо. – За что мы платим пиарщику?– Потому что это дурацкий фестиваль! – спокойно ответил Массимо. – Кого он волнует?– Меня!– Ну конечно, милый! – прокурлыкала Кэтрин.– Хватит сюсюкать! – завопил Жан-Люк.– Предлагаю пойти и посмотреть… – предложил Массимо.– Ты что, с ума сошел?– Думаю, нет, – проговорил старший стилист. – Сто лет Хироши не видел!Я украдкой взглянула на Массимо. Что он делает? Жан-Люк взбесится!– Пойдемте отсюда, – сказала Кэтрин, схватив маэстро за руку.– Ну уж нет! – съязвил тот. – Мы просто обязаны увидеть великого Хироши! Может, чему-нибудь научимся!Мы прорвались в павильон без всяких билетов: Жан-Люк наотрез отказался платить бывшему шефу. Я сразу узнала Хироши, хотя раньше видела только на фотографиях. Стрижка потрясающая: рваные серо-желтые пряди. Одетый в черные обтягивающие джинсы и черную же футболку, японец порхал вокруг сидящей на складном стульчике модели.– Без театра никуда! – фыркнул Жан-Люк.А потом Хироши начал стричь. Помнится, я читала, что он предпочитает работать с сухими волосами. Так и оказалось: волосы девушки сухие и абсолютно прямые. Несколько ловких движений – и модель стала похожа на дикую львицу из саванны. Каждый второй парикмахер считает себя гением, но этот парень достоин высокого звания.Рядом со мной затаил дыхание Массимо.Каждая женщина в павильоне мечтала оказаться на месте модели. Еще бы, где еще можно бесплатно постричься у лучшего мастера страны?Жан-Люк бледен как полотно, на виске бьется жилка, дыхание сбилось. А что, если у него будет сердечный приступ? Я представила заголовки завтрашних газет: «Парикмахерские войны. Знаменитый француз в нокауте!»– Думаю, мы увидели более чем достаточно, – проговорила Кэтрин, решительно взяв Жан-Люка за руку. Похоже, их отношения уже не тайна.– За все это ты несешь личную ответственность, – прошипел маэстро, обращаясь к Массимо.– В каком смысле? – вскинулся итальянец. Я впервые видела его рассерженным. – Разве моя обязанность…– Я буду решать, что входит в твои обязанности, а что нет! – загремел Жан-Люк.Массимо даже отступил от неожиданности, а услышавший шум Хироши замер с локоном в руках.Я инстинктивно придвинулась к главному стилисту.– Ты уволен! – завопил француз.– Сэр, вам придется выйти, – объявил секьюрити.– Да ты знаешь, кто я такой? – гремел Жан-Люк, раскачиваясь на каблуках.– Он это серьезно? – шепотом спросил меня Массимо.Я вовремя подавила смешок. Эх, нет, маэстро все видел!Жан-Люк оттолкнул руку охранника, а тот зачем-то потянулся к поясу. Неужели за пистолетом?!– Не беспокойтесь, я ухожу! – собрав остатки достоинства, проговорил наш босс. – Ноги моей не будет в этом гадюшнике…Напрочь забыв о Хироши, собравшиеся в павильоне радостно загудели, а Жан-Люк побагровел от бешенства.– Пойдем, cherie, – обратился он к Кэтрин, а уже у выхода из павильона бросил: – Джорджия Уоткинс, ты тоже уволена! Вместе с Массимо!
– Он одумается, – утешал Массимо, наливая мне уже третий бокал вина. По дороге из выставочного центра мы случайно набрели на небольшое французское бистро. – Может, дальше пойдем? – спросил мой товарищ по несчастью. – Еще не устала от общения с Францией?– Да, устала, но мне нужно выпить!Итак, мы остались, а я почти в одиночку опустошила целый графин вина.– А вдруг не одумается? – Я уже представляла, как, вернувшись в парикмахерскую «У Дорин», накладываю состав на пряди миссис Фолз. В Википими мелирование называют глазурью: дескать, похоже на сахарную глазурь на пирожных…Что же, я пыталась, и, по-моему, небезуспешно. Несколько лет в лучшем салоне Нью-Йорка плюс немного денег на счету – все могло быть гораздо хуже.– О чем думаешь? – спросил Массимо, заглядывая в глаза.– О том, что все возвращается на круги своя. Википими, штат Нью-Хэмпшир, население три тысячи восемьсот семьдесят один человек, хотя нет, мистер Миллер в прошлом году умер, остается три тысячи восемьсот семьдесят.Кажется, я чуток перебрала. Меня уволили, значит, терять нечего.– А ты? Ты чем займешься? – спросила я итальянца, с удовольствием положив локти на исцарапанный деревянный стол. – Дружок-то есть?В общем, язык развязался окончательно, я несла всякую чушь.На тонких губах заиграла лукавая улыбка.– У тебя богатое воображение!– Что?– Во-первых, воображаешь, что уволена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58