Пригладив волосы, я открыла дверь.
– Привет, Грег. Извини, что не сразу открыла, но мне только что доставили пиццу, и… С тобой все в порядке? Выглядишь неважно.
– Я паршиво себя чувствую. Можно войти?
Я могла бы выдержать любой натиск, но не одинокого заброшенного Грега. Я впервые видела его подавленным, и это разрывало мне сердце. Несмотря на боль, которую я из-за него вынесла, боль, о которой Грег не подозревал и, возможно, ощутил бы неловкость, узнай он об этом, я искренне хотела ему помочь.
– Да-да, входи. Что случилось?
– Сэм, это меня убивает, – заявил он, хлопнувшись на диван. Я выключила видик.
– Что тебя убивает?
– Семейная жизнь, вот что.
Я медленно опустилась на стул, осознавая сказанное.
– Кажется, мы с Дебби сделали ошибку. Я люблю ее, но… Как только мы поженились, все стало… Не знаю, как объяснить, но с той минуты, как мы сказали «да», Дебби пытается меня изменить. Найдется сигарета?
– Я думала, ты бросил.
– Я выкурю только одну.
– Узнаю собственные муки. Именно так я каждый раз снова начинала курить.
– Мне нужна одна-единственная чертова сигарета! Нотаций мне и дома хватает!
Подобное расположение духа я приписала стрессу, вызванному женитьбой не на той женщине.
– Тебя никто не держит. Сижу, никого не трогаю, занимаюсь своими делами…
– Извини, извини. Я сегодня на всех срываюсь. Можно сигарету?
– Держи! – Я бросила ему пачку.
– Спасибо.
Вытащив сигарету, он кинул пачку мне.
– Так что стряслось?
– У нас с Дебби все идет не так, как я надеялся.
– Что – все? Совместная жизнь? – небрежно спросила я, словно его ответ, положительный или отрицательный, мало для меня значил.
– Ну да. Странно, но я… Я словно задыхаюсь. Вчера, задержавшись на работе, на несколько минут опоздал домой, так Дебби раздула из этого целую историю: дескать, надо было позвонить и все такое… Мелочь, конечно, но меня оглушила реальность происходящего… – В этом мы с Грегом похожи: реальность – не наша стихия. – Потом она решила, что нам нужен новый диван. По мне, и старый сойдет, но Дебби не унималась, пока я не пошел с ней выбирать диван. Шесть часов, Сэм! Шесть часов мы выбирали диван, на который мне начхать! Она словно… Не знаю.
Хм-м-м-м… Я надеялась на более веские обвинения в адрес Дебби. «Несколько минут» у Грега могли означать два-три часа… Ладно, хитроумные наводящие вопросы помогут ему понять суть проблемы: Дебби не та, кто ему нужен.
– Ну, Грег, это типично для многих семей. Чего ты ожидал?
– Не знаю. Мне казалось, у нас будет… веселее, что ли.
– Наверное, бывает и веселее. С подходящим человеком, – добавила я. Как я его, а? Тонко, правда?
– Слушай, кинь мне пачку сигарет…
– Держи. Наверное, «весело»– не совсем уместное слово. В смысле – это иная разновидность веселья. По-моему, если человек вступает в брак, он не просто решил покончить с холостой жизнью. Этим поступком мужчина показывает – спутница нужна ему не только для веселья. По этой причине люди и женятся. Если, конечно, сделали правильный выбор, – не утерпела я.
– Ну не знаю. Меня бесит не только это. С того дня, как мы были у тебя последний раз, Дебби достает меня требованиями описать мои чувства так же красиво, как Алекс. Я уже не знаю, что сделаю, если еще хоть раз от нее услышу… Сказал, мне сразу полегчает, когда она перестанет спрашивать, что я чувствую.
Глубоко затянувшись, Грег отвернулся к окну. На меня он не смотрел. Проблема не имела отношения ко мне, важность представляли только он и Дебби.
Я долго смотрела на Грега, развалившегося на диване, – пристально, внимательно, и на минуту он перестал быть Грегом, став просто мальчишкой, который так и не повзрослел. У меня нет опыта семейной жизни, и, возможно, я не идеал, который ищут взрослые состоявшиеся мужчины, но если бы я вышла замуж, полюбив так, как Грег, по его словам, любит Дебби, я пошла бы навстречу своему супругу, помогла выбрать диван, позвонила с работы предупредить, что задерживаюсь, – хотя бы это. И не вставала в позу, не прожив и месяца в законном браке.
Я впервые осознала – мы с Грегом не были идеальной парой, когда жили вместе. По многим вопросам наши мнения расходились, иные темы я предпочитала не затрагивать, не все чувства решалась выразить, ибо если Грег не желал что-то обсуждать, это не обсуждалось.
До меня с раздражающей ясностью дошло, что, сойдись мы с Грегом снова, прожили бы вместе считанные дни. Открытие шокировало меня совсем как недавняя догадка, что привычка курить – не совсем демонстрация свободы воли и сознательного выбора. Что-то во мне изменилось, сдвинулось.
Когда это что-то сдвинулось, мне неожиданно вспомнился отец, расслабившийся в удобном кресле, потягивая пиво и просматривая газету. Я увидела себя, семилетнюю, сидящую на полу и что-то рисовавшую, часто поднимая глаза на папу. Мне не терпелось поделиться событиями школьного дня, но я не смела раскрыть рот, пока отец не давал понять, что готов слушать. Каждый вечер ритуал повторялся: мы ждали, пока отец выпьет пива, прочитает газету и сделает свои дела, а потом начинали к нему «липнуть», по его выражению.
Когда у отца выдавался трудный день, одной кружки пива оказывалось недостаточно. Ростбиф мог заветриться, картошка – остыть, но мы не садились ужинать, пока не разрешал отец. В другие дни хватало одной-двух порций пива, и дом превращался в райские кущи: отец смешил и поддразнивал нас с матерью, заставляя хохотать до колик. Не знаю, как мама, но я, когда выдавался такой вечер, начинала надеяться – теперь всю жизнь будет так хорошо.
Но чаще случались вечера, когда отец пил кружку за кружкой, и я привыкла к ожиданию, привыкла ждать знака, оставляла другим право решать, время или не время говорить или чувствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75